Типы лидеров

Между премьерствами Черчилля военного и мирного периодов у власти было правительство лейбористов во главе с Клементом Эттли. Самый значительный из премьеров-лейбористов был также и самым скромным из них, а то, что его правительство установило курс британской внешней политики на следующие полвека, во многом связано с талантом и проницательностью министра иностранных дел Эрнеста Бевина. Помимо этого, первое послевоенное правительство заложило основы внутренней политики целого поколения, что стало коллективным достижением ряда министров, принадлежавших к разным политическим направлениям, в том числе Герберта Моррисона, Стаффорда Криппса, Хью Долтона и Эньюрина Бивена. Дихотомия «лидер-сторонник» в данном случае не представляется оправданной. Никто из этих людей не являлся сторонником Эттли. Более того, Моррисон, будучи его заместителем, очень хотел занять его место. Долтон также активно интриговал, чтобы сместить Эттли с постов премьер-министра и лидера партии. В этой группе самым вдохновенным политиком был Бивен. Он принадлежал к левому крылу Лейбористской партии (в отличие от центриста Эттли) и временами резко критиковал умеренный курс Эттли и коалиционное правительство военного периода. Затем, уже в оппозиции, он снова оказался не в ладах со многими из своих коллег и стал признанным лидером группы левых лейбористов, получивших прозвище «бивенисты». Лояльного по отношению к Эттли Эрнеста Бевина нельзя было назвать последователем премьер-министра – он сам являлся замечательным лидером, построившим в межвоенный период крупнейшую в Европе профсоюзную организацию. Высокую репутацию среди лейбористов он упрочил благодаря высокоэффективной работе в должности министра труда в правительстве военных лет. Черчилль предпочитал его всем остальным министрам-лейбористам, как, кстати, и Эттли.

Росший в бедности в деревенской глуши Западной Англии и бросивший школу в одиннадцатилетнем возрасте, Бевин быстро снискал уважение чиновников Форин-офиса, несмотря на их совершенно иное социальное происхождение. Одной из причин, помимо его очевидной компетентности, прирожденной твердости духа и «творческой жилки», было, как указывает биограф Бевина Алан Баллок, полное отсутствие снобизма и равнодушие к общественной иерархии: «Какие-либо классовые различия его не волновали, и он относился одинаково по-человечески ко всем, от короля до министерского швейцара (и тот и другой очень любили Бевина)»[317]. Преемник Бевина на посту руководителя профсоюза работников транспорта и неквалифицированных рабочих Артур Дэкин говорил о нем так: «В Эрни было не больше самолюбия, чем могло потребоваться для дела», а американский посол в Лондоне Лью Дуглас заметил: «Ему не нужно было, как Идену, постоянно демонстрировать свою принадлежность к высшему классу: это было понятно, и он знал об этом»[318]. Сам Баллок пишет, что, хотя Бевин, по понятным причинам, не мог «гордиться своим аристократическим происхождением», как один из его предшественников, лорд Керзон, «его чувство собственного достоинства было поистине императорским»[319]. Наверное, не стоит и уточнять, что Бевин был куда более значительным и успешным министром иностранных дел, чем Керзон.

Сила Эттли как премьер-министра заключалась в том, что он давал возможность министрам, у каждого из которых имелся за плечами непростой жизненный опыт, спокойно работать над своими задачами, оставаясь верховным координатором их деятельности. Не все министры ладили между собой по политическим или личным причинам, но Эттли удерживал их вместе. Баллок пишет:

«Невозможно представить себе политика, который еще меньше заботился о своем имидже или добивался популярности; в отличие от героического стиля Черчилля, его речи были сухими, деловыми и часто шаблонными. Риторике он предпочитал сдержанность, а его самым эффективным оружием в дебатах было умение развеять пафос оппонента, что не раз и не два обескураживало Черчилля… Однако ненавязчивая манера поведения и лаконичная речь Эттли были обманчивы… В правительстве было с полдюжины людей с более яркими талантами, чем его собственные, и сила Эттли как премьер-министра была в том, что он обратил это в свое преимущество. Лишенный тщеславия и хорошо понимающий сильные и слабые стороны своих коллег, он предоставлял каждому свободу действий в рамках его компетенции и почти не пытался навязывать свою точку зрения на происходящее в их сферах ответственности»[320].