Тирания веры

Брессинджер вернулся. Снова врезавшись в дверь, он захлопнул ее. Застрявший меч вырвался из руки дальнего храмовника и со звоном упал на пол. Я быстро схватила его, но сразу же взвыла от боли из-за того, что первый храмовник пнул меня сбоку в колено, вывихнув сустав. Брессинджер попытался насадить воина на свой грозодский меч, однако кольчуга легко остановила клинок. Второй укол в лицо храмовник смог отбить рукой.

Сэр Радомир продолжал бороться с Клавером. Священник бешено брыкался, но шериф был слишком силен.

– Убейте его! – закричала я, понимая, что это нужно сделать поскорее. – Ради Немы, убейте его!

Сэр Радомир схватил меч и подался назад, чтобы вонзить клинок в плоть Клавера, однако священник вдруг укусил шерифа за пальцы. Сэр Радомир закричал, отдернул руку, и Клавер смог произнести еще несколько колдовских слов, которые сотрясли мой череп изнутри и отбросили сэра Радомира назад. Шериф налетел на Брессинджера, и они вдвоем рухнули в дальнем конце зала на скамьи, которые тут же превратились в груду щепок.

Пнувший меня храмовник поднялся и шагнул вперед, чтобы расправиться с ними. Я воткнула ему клинок в мышцы ноги, а затем, когда он пошатнулся, нанесла сильный рубящий удар снизу вверх. Лезвие разрубило ему пах, прошло меж ягодиц и увязло в кишках. Храмовник заверещал и рухнул на бок, выкрутив при этом дирк из моей руки.

Клавер выпрямился и со злобой окинул взглядом зал. Снаружи не стихали крики «Пожар!», и я услышала, как грохочут по каменным плитам сапоги – храмовники уже бежали с ведрами ко рву.

– Это твоих рук дело, – прошипел священник, тыча в меня пальцем. Его лицо было перекошено от ярости. Уставший, изможденный битвой с карешцами, Клавер словно черпал силы из какого-то глубокого омута черных энергий.

Я глупо помотала головой, бездумно отрицая его обвинения, и попятилась. Без меча в руке и без рычащего рядом Генриха я почувствовала себя совсем беззащитной.

– Отойди от нее! – рявкнул сэр Радомир.

Клавер резко обернулся. Шериф и Брессинджер встали на ноги и подняли мечи. Рядом с ними на полу кричал храмовник, которого ранила я. Он безуспешно пытался дотянуться до застрявшего в нем дирка, а часовню тем временем наполнял отчетливый смрад дерьма и крови.

Клавер выставил перед собой руку так, словно направил на них арбалет.

– Что вы сделали? – с вызовом спросил он их. – Зачем явились сюда? – Несколько секунд он разглядывал их и наконец заметил сюрко с символом Храма. – Лазутчики. Мерзавцы. Правосудие послал вас убить меня, да? Ты… – Он указал на Брессинджера. – Ты его слуга. Я узнал тебя. Это ведь ты, дерзкое ничтожество, пытался помешать мне сжечь еретиков из Рилла. Вижу, кому-то почти удалось прикончить тебя.

Брессинджер зарычал, бросился вперед и замахнулся мечом. Клавер произнес одно-единственное слово, после чего произошло нечто странное. Воздух как будто сгустился, звуки приглушились, а в часовне стало темнее. Как и в храме Савара, клинок ударился о незримый щит, окруживший священника. Брессинджер вновь потерял равновесие и неуклюже пролетел мимо Клавера. Священник уперся обеими руками ему в спину, а затем с силой оттолкнул.

– Проклятье вам тоже не снять, – уже снисходительно сказал Клавер. Казалось, он наслаждается своим могуществом. – Вашему господину это известно. Все кончено. Позвольте ему умереть. Подчинитесь мне. Узрите свет нашей…

– Да закрой же ты пасть, – прорычал сэр Радомир и тоже бросился на священника. Тот вновь изрек то же самое слово, и острие меча остановилось в дюйме от его сердца, словно застряв в деревяшке.

Клавер расхохотался, как будто удивленный и довольный собственной силой. Однако его прервали, когда дверь часовни вновь распахнулась. На пороге стояли несколько храмовников, в одном исподнем и перемазанные сажей.

– Милорд! – задыхаясь, позвал один из них.

– Что? – гневно спросил Клавер.

– Пожар, он в святилище! Книги…

Лицо Клавера вытянулось. Воздух снова сгустился вокруг него, будто он притянул его своим гневом. Стало трудно дышать, трудно видеть. Клавер, трясясь, заорал:

– Так потушите его!

Храмовник не сдвинулся с места. Он только теперь окинул взглядом часовню: разбитые скамьи, кровь на полу, стонущего, умирающего собрата в проходе.

– Милорд… Вам нужна помо…

– Тушите! – Клавер заорал так громко, что казалось, будто он вот-вот сорвет голос. – Тушите! Тушите! Тушите!

Храмовники убежали с ведрами в руках.

– Мразь! – Клавер резко повернулся ко мне. – Я размажу тебя по Разбитой Тропе…

Он замолк, когда Брессинджер набросился на него сзади и сшиб с ног. Вновь пристав и сэр Радомир сцепились со священником, сначала попытались зарубить его мечами, которые не смогли рассечь сгустившийся воздух, а затем схватили его за горло и зажали рот, отчаянно стараясь задушить и заставить замолчать.

Все было тщетно; высокомерие Клавера оказалось заслуженным. Сэра Радомира и Брессинджера отшвырнуло прочь, и они вновь приземлились среди скамей. Клавер поднялся на ноги и двинулся на них, а около его рук затрещали сверкающие искры.