Тирания веры

– Хорошо, – невозмутимо сказал Вонвальт. – Хорошо, я дам вам минуту, чтобы прийти в себя. – Он повернулся к сэру Герольду и негромко произнес: – Перескажите еще раз показания этого человека.

Шериф кивком указал на лейб-гвардейца.

– Этим утром он вместе с княжичем отправился в квартал дубилен, чтобы примерить готовый поддоспешник мальчика. Ни о каких угрозах их не предупреждали. Княжич дурачился, как и все мальчишки его лет. – Шериф пожал плечами. – Наверное, решил поиграть в прятки среди дубильных колодцев. Перед этим поутру Фулко жаловался на заторможенность мыслей, как если бы он перебрал с выпивкой, однако он клянется, что за завтраком не пил ничего, кроме болотного эля.

Вонвальт снова повернулся к Фулко.

– Вы были пьяны в момент похищения?

Лейб-гвардеец отшатнулся, словно его лягнула лошадь.

– Нет! – закричал он, срывая голос.

Вонвальт повернулся к шерифу.

– Ладно. А потом мальчик просто исчез?

– Да. Вы бывали в районе грязных ремесел?

Вонвальт покачал головой.

– Нет, не приходилось.

– Там царит настоящий бедлам – шум, вонь, суматоха. Преступники выбрали удачное место для похищения.

– И все же, – сказал Вонвальт, – княжич, наследник Империи – лицо узнаваемое. Разве он не привлек внимания?

Сэр Герольд покачал головой.

– Мальчик был одет как простолюдин. И Фулко тоже.

Я посмотрела на лейб-гвардейца и увидела, что его одежда была добротной, но простой, и лишь очень наметанный глаз разглядел бы, насколько она на самом деле дорогая.

– Для членов императорской семьи это обычное дело, – продолжил сэр Герольд. – Без нарядов и отряда имперских гвардейцев, который следовал бы за ними по пятам, они легко могут затеряться в толпе. А еще они порой маскируются, цепляют накладные бороды или еще что-нибудь в этом духе.

– Осмелюсь предположить, что после случившегося подобные вылазки прекратятся.

– Осмелюсь предположить, что вы правы.

Вонвальт немного поразмыслил.

– Если княжич и его страж путешествовали инкогнито и мы принимаем на веру, что требование выкупа прислали именно похитители, то из этого следует, что злоумышленники были исключительно хорошо осведомлены. Преступление не могло быть случайным.

– Я рассуждал так же, – сказал сэр Герольд.

Вонвальт вновь повернулся к Фулко, и тот вздрогнул, ожидая, что его еще раз огреют Голосом Императора. Но вместо этого сэр Конрад поднял руку, успокаивая лейб-гвардейца.

– Вы жаловались на заторможенность мыслей. Опишите подробнее.

– Д-да что еще сказать, милорд, – пробормотал Фулко, совершенно напуганный. – Чувствовал я себя так, будто перебрал с выпивкой, и в то же время совсем не так. Поначалу я решил, что слегка занемог или надышался парами дубильных ям. Там столько испражнений преет на солнце, что любому подурнеет от такой вони.

Вонвальт еще немного поразмыслил.

– Расскажите о вашем прошлом. Давно ли вы служите князю? Полагаю, вы сованец?

– Я из княжества, милорд, – сказал Фулко, имея в виду княжество Кжосич. – Был солдатом, легионером. Сражался в Венланде и в Денхольце. Я служил князю Тасе, был при нем лейб-гвардейцем. Когда стал не нужен в Рейхскриге, то вернулся в столицу, и князь взял меня служить при дворце. Обычно я сопровождаю членов императорской семьи, в том числе и княжича Камиля.

– Мне доводилось однажды бывать в Денхольце, недолго, – сказал Вонвальт. – Вы участвовали в битве на озере Ортрун?

– Да, милорд. Тогда я уже служил лейб-гвардейцем.

– Значит, вы не из слабых духом.

– Нет, милорд. Я не слыву столь же искусным фехтовальщиком, как ваша светлость, но за себя постоять способен.

Вонвальт нахмурился.

– Мне кажется странным, что такого человека, как вы, могли подкосить тлетворные испарения ремесленного района, – сказал он. Сидевший рядом с ним сэр Герольд рассеянно кивнул в знак согласия. – Появились ли у вас какие-либо симптомы болезни? Жидкий стул? Лихорадка?

Фулко мотнул головой.

– Только… голова слегка кружится. Теперь. – Он беспомощно поднял руки, показывая свои запястья.

– Да уж, – невозмутимо ответил Вонвальт. – Это неудивительно.

– Могли ли вам что-то подсыпать за завтраком? – спросил сэр Герольд.

– Сомневаюсь, что это возможно, шериф, – оскорбленно заявил Фулко. – Я не могу себе и представить, чтобы хоть кто-то в Императорском дворце отважился на подобное и нашел для этого возможность.

Пока Вонвальт все обдумывал, ненадолго повисла тишина.

– Расскажите, что произошло в тот миг, когда вы поняли, что потеряли мальчика.

Фулко недолго вспоминал, а после, запинаясь, заговорил: