Тирания веры

– Мне показалось, что млианары бросаются в сенате любыми обвинениями, – сказала я. – Даже не выразить словами то, что я слышала этим утром. Как по мне, они уже празднуют победу.

Янсен фыркнул.

– Согласен. Да, я и в самом деле согласен с вами, Хелена. Но, как мне ни прискорбно это говорить, в последнее время патриции не вытворяли ничего необычного. Они всегда ведут себя так. Я бы даже сказал, что сегодня они были необычайно молчаливы. Несомненно, млианары и их храмовники, что обосновались за много сотен миль отсюда на Пограничье, замышляют нечто ужасное. Однако же смотрите: сэр Конрад вернулся в столицу; порядок в Ордене магистратов восстановлен; преждевременное восстание маркграфа Вестенхольца, значимость которого нельзя умалять, подавлено в зародыше, – и это мы не говорим уже о том, что оно привело в боевую готовность Императора и его Легионы. Выходит, что патриции сделали один-единственный шаг вперед и были вынуждены сразу же отступить на два шага назад. Теперь им приходится ждать. Если они и в самом деле повинны в столь опрометчивом похищении и убийстве княжича Камиля, то их ждет гибель. Если бы не Конфедерация Ковы, которая держит Императора, как капкан, он бы полностью очистил столицу от млианаров и, вероятно, заодно объявил бы всех храмовников преступниками, наплевав на общее право.

– Так почему же он этого не сделает? Сэр Конрад несколько раз пытался убедить Императора в том, как важно сию же минуту вывести из игры Клавера и его храмовников, пока они не собрали под своими знаменами весь север.

– Как раз из-за неопределенности, о которой я только что говорил. Подумайте хорошенько: Хаунерсхайм усмирен; князь Гордан осаждает Кругокаменск и в течение года убьет барона Наумова, если уже не убил; затем князь Гордан станет маркграфом Моргарда. Все надежды наших врагов на то, что патриции вот-вот нанесут решающий удар с севера, были задушены вместе с Вестенхольцем. И потом, Клавер собрал под своими знаменами лишь часть храмовников, но далеко не всех.

– Клавер – сам по себе немалая угроза, – сказала я. – Вам ведь известно, какую мощь он проявил в Долине Гейл; как он смог обездвижить сэра Конрада одной лишь силой мысли. В его руках – самое опасное саксанское колдовство во всей Империи, и ему хватит злобы воспользоваться им. Разве он один не стоит тысячи солдат? Или даже десятка тысяч? – Я умолчала о незаконном сеансе. Об этом мог говорить только Вонвальт.

Янсен пожал плечами.

– Я не сомневаюсь, что Клавер – могущественный человек, безрассудный и злой, но, если позволите говорить прямо, его нельзя назвать непобедимым. Если он спрячется в замке, этот замок можно разрушить. Даже если он сможет остановить в полете одну или две стрелы, мы расстреляем его целым отрядом арбалетчиков. Клавер – могущественный человек, но могущественных людей все же можно прикончить самыми банальными способами. По моему опыту, лучше использовать нечто маленькое, тяжелое и летящее с огромной скоростью.

Нет. Очистить Сенат от млианаров – значит лишиться половины правящих сил Империи. Это породило бы смуту, а нам нужно прямо противоположное. Я подозреваю, что Император в первую очередь постарается укрепить свои позиции к востоку от Ковы, даже если ему придется на время отказаться от дальнейшей экспансии. Лишь затем он посмотрит, как можно разобраться с Пограничьем. Однако не забывайте, Хелена, что Император не желает изничтожить всех храмовников. Ведь они – не просто фанатики, которым нравится убивать местных язычников; они – гарнизон Империи на ее южной границе. Если они уйдут, то ничто не помешает армии с Южных равнин – скажем, из Кареша – оттяпать от Пограничья несколько кусков.

– А что казары? – спросила я. – Неужели они не помогут?

Янсен отрицательно покачал головой.

– Думаю, что нет. Им хватает своих бед. По крайней мере, так было, когда я жил среди них. Послушайте, Хелена, мне понятно ваше разочарование. Император борется с этими сложностями не так споро, как вам бы хотелось. Но Аутун, если позволите мне еще одну аналогию, застрял в зарослях терновника. Императору нужно решить, какие ветви срезать и в каком порядке, чтобы не пораниться.

Как легко могущественные и опытные мужчины – а обычно это делают именно они – могут утешить нас, сказав, что наши страхи необоснованны. Все-таки всем хочется верить в то, что наши самые жуткие опасения вовсе не так ужасны, как нам кажется. Однако я помнила, как Вонвальт недооценивал Клавера, чего это стоило ему и как он об этом пожалел. Теперь я видела, что и Янсен делает то же самое. Конечно, он лучше меня знал политическую подноготную Сената и то, насколько крепко стоят на ногах имперские Сословия. Кроме того, я ничуть не сомневалась в том, что Конфедерация Ковы представляет для Империи серьезную угрозу. Однако это ничуть не умаляло той угрозы, которую нес Клавер и его храмовники. Увы, не существовало такого божественного правила, по которому Империи могла одновременно грозить лишь одна опасность.