Тираны и мстители

— Что это значит: «Травма матери как-то связана с ее родителями»?

— Точно не знаю, — ответила она. — То, что я тебе дала, — лишь часть сведений, которые собрал Джори. Нам он прислал только относящуюся к делу информацию.

В моих заметках о Поляризации почти ничего не было. Я снова взглянул на подсвеченный фонариком абзац.

— Не могла бы ты попросить у него остальное?

— Что тебя так интересует в мертвых эпиках? — спросила Тиа.

Проф продолжал смотреть на дорогу, но, похоже, слегка оживился.

— Помнишь Митоза? — спросил я. — Эпика, который пытался захватить Ньюкаго несколько месяцев назад?

— Конечно.

— Его слабым местом была рок-музыка, — сказал я. — Особенно его собственная.

До того как обрести способности эпика, Митоз был второстепенной рок-звездой.

— И что?

— Удивительное совпадение, ты не считаешь? Что его же собственная музыка лишала его суперспособностей? Тиа, что, если у слабых мест эпиков есть какая-то закономерность? Которую мы пока не разгадали?

— Кто-нибудь наверняка бы ее заметил, — сказал Проф.

— Вы думаете? — спросил я. — Поначалу никто даже не знал о слабостях эпиков. Они как-то не стремились всем об этом рассказывать. К тому же тогда царил всеобщий хаос.

— А сейчас по-другому? — спросила Тиа.

— Сейчас… Хаос стал законом, — сказал я. — И вообще — как давно начали действовать мстители? Как давно лористы начали собирать данные об эпиках? Всего несколько лет назад. К тому времени все знали, что слабости эпиков порой весьма странны и случайны. Что, если это не так?

Тиа коснулась экрана планшета:

— Интересный вопрос. Попрошу для тебя побольше информации о прошлом Поляризации.

Я кивнул, глядя вдоль дороги на восток. В темноте почти ничего не было видно, но на горизонте возникла туманная дымка, застигшая меня врасплох. Свет?

— Уже светает? — спросил я, сверяясь с мобильником.

— Нет, — ответил Проф. — Это город.

Новый Вавилон.

— Так скоро?

— Дэвид, мы едем уже два с лишним дня, — сказала Тиа.

— Угу, но Новилон же на другом конце страны! Я думал, это займет… Не знаю, по крайней мере неделю. Или две.

— По хорошей дороге, — усмехнулся Проф, — можно доехать даже за сутки.

Он прибавил скорость. Я вжался в сиденье, чувствуя, как подпрыгивает на рытвинах машина. Похоже, Проф хотел добраться до города до рассвета. Мы проезжали через пригороды, но мне все равно казалось, что вокруг попросту… пусто. Я ожидал увидеть множество зданий, может быть, втиснувшиеся среди них фермы. На самом же деле оказалось, что за пределами Ньюкаго… в общем-то, нет ничего.

Мир оказался одновременно и больше, и меньше, чем я представлял.

— Проф, откуда вы знаете Регалию? — выпалил я.

Тиа посмотрела на меня. Проф продолжал вести машину.

— Что ты помнишь про Регалию, Дэвид? — спросила она, возможно, просто чтобы прервать молчание. — Из своих заметок?

— Я их только что просматривал, — взволнованно проговорил я. — Она — один из самых могущественных эпиков и один из самых загадочных. Манипуляция водой, удаленное проецирование, признаки как минимум еще одной серьезной способности.

Тиа фыркнула.

— Что? — спросил я.

— Ты сейчас похож на фаната, который рассказывает про свой любимый фильм. — (Я покраснел.) — Я думала, ты ненавидишь эпиков, — сказала Тиа.

— Я их действительно ненавижу, — ответил я. «Ну разве что за исключением одного, в которого я, похоже, влюбился. И еще Профа. И наверное, Эдмунда». — Все не так просто. Да, я ненавидел Стальное Сердце. По-настоящему ненавидел — а вместе с ним, пожалуй, и всех остальных. Но я всю жизнь их изучал…

— Нельзя погрузиться во что-то с головой, — тихо сказал Проф, — не начав уважать сам предмет.

— Угу, — согласился я.

В детстве меня восхищали акулы. Я прочитал о них все книги, какие только смог найти, включая самые жуткие — с реалистичными описаниями смертей от зубов этих хищников. Мне нравилось читать о них именно потому, что они были столь опасны, столь смертоносны, столь загадочны. То же можно было сказать и об эпиках, только в гораздо большей степени. Меня приводили в восхищение существа, подобные Регалии, — таинственные, энергичные, могущественные.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил я. — Откуда вы знаете Регалию?

— Я не был с ней знаком, — ответил Проф.

Я понял, что лучше не настаивать. Вскоре мы добрались до руин города побольше, но, похоже, это еще не был Новилон — сияние продолжало мерцать где-то на горизонте. Здесь царила кромешная тьма, никаких костров, не говоря уже об электричестве. И даже свечение вдали не походило на огни города — скорее, на слабое сияние, исходившее от множества освещенных поверхностей. Мы были еще слишком далеко, и вид впереди закрывали здания.

Я разглядывал проносящийся мимо пейзаж в прицел винтовки. Вокруг почти все проржавело и разваливалось, хотя этот город был больше тех, через которые мы проезжали. Что-то мне тут показалось не так.

Все слишком серое, слишком разрушенное. Слишком… ненастоящее?

«Как в кино», — понял я, вспомнив фильмы, которые смотрел вместе с другими ребятами на фабрике.