Тирза

В разговоре повисла пауза. Карусель замедлила ход. Каиса слезла с лошадки. Хофмейстер кивнул ей.

— А как у тебя дела? — спросил он. — Как ты?

Улица Ван Эйгхена была так далеко. Другой мир. Он уже не был его миром.

— Хорошо, — сказала она. — Тут все в порядке. Йорген, я еще кое-что хотела спросить. Мне звонила мама Шукри. Я сначала не поняла, кто это. Она говорила по-французски.

Каиса подошла к нему. Он показал ей, что она может прокатиться еще разок. А потом еще и еще. Он протянул ей деньги. Но она осталась рядом с ним, прислонившись к нему головой. Как будто она устала. Как будто она ему доверяла.

Как знать, может, она и правда ему доверяла. Это было делом времени, а может, у нее не было другого выбора. Скорее поэтому.

Он не знал сострадания, но ему можно было доверять.

— Йорген, ты меня слышишь?

— Да-да.

— Мать Шукри мне звонила. Она спрашивала, где ее сын. Но я так плохо говорю на французском.

— Я думал, он не общается со своей семьей. Этот парень.

— Вот как? Ну не знаю… Она показалась мне довольно милой, только очень беспокоилась.

— Я же сказал тебе, что они в пустыне. Эти люди что, думают, что в пустыне на каждом шагу расставлены телефонные будки? Они же сами из пустыни!

— Я так ей и сказала, что они в пустыне. И что там нет связи. Я пообещала, что ты передашь Шукри, чтобы он позвонил матери. Там что-то срочное.

Девочка взяла его за руку, похоже, она хотела идти дальше.

— Йорген, ты еще там? Ты как будто все время пропадаешь.

«Атта должен позвонить своей матери, — подумал он. — Атта должен вернуться домой».

— Да, я тут. Да, конечно, я все передам.

— Я купила книгу с фотографиями, про Калахари. И про пустыню Намиб. Господи, что люди там забыли, в этой пустоте? Чем там может заниматься Тирза целыми днями?

— Смотрит, — сказал Хофмейстер. — Она на нее смотрит. Для этого едут в пустыню, чтобы на нее смотреть.

Девочка настойчиво потянула его за руку. У нее заканчивалось терпение.

Теперь, превратившись в развалину, его супруга вдруг ощутила прилив материнских чувств. Фотоальбом про Намибию. Раньше у нее были другие занятия.

— Мне пора, — сказал Хофмейстер. — Завтра я еду в пустыню. Я позвоню тебе через пару дней, может, через неделю. Не волнуйся, если задержусь.

— Йорген, как теперь все будет дальше?

— Ты про что?

— Про нас.

— Мы об этом еще поговорим.

— Может, нам стоит попытаться. Друг с другом. У нас ведь нет другого выбора. Потому что мы состарились.

— Может быть.

— Я сказала домработнице, чтобы она больше не приходила. Я сама буду убирать дом. Мне все равно нечем больше заняться.

Он отключился. Девочка устала. Последний отрезок пути до отеля ему пришлось нести ее на руках. В маленьком номере отеля «Эбервайн» он задернул шторы. Он положил ребенка на кровать, а сам лег рядом. В Намибии было четыре часа дня.

Он проснулся чуть позже шести. Ребенок еще спал. Он осторожно встал с кровати и оделся. Взял свой портфель и шляпу и вышел из комнаты, стараясь не шуметь.

Уже спустились сумерки. Сначала он бесцельно бродил по Свакопмунду. У бюро путешествий остановился и стал разглядывать рекламу экскурсий в пустыню. На джипе или на самолете. Можно было выбрать поездку на любой вкус.

Он посмотрел на пустыню на постере. Вглядывался в людей на заднем плане, как будто среди них могла оказаться Тирза.

В большом супермаркете он купил для Каисы спортивные брюки и футболку. И четыре пары трусов. Он надеялся, что они подойдут по размеру.

В очереди в кассу он обратил внимание, что он тут единственный белый. Но это все меньше его беспокоило.

Вернувшись в отель «Эбервайн», он обнаружил Каису в слезах на постели. Она рыдала навзрыд, такая несчастная в горе подушек и простыней. Он взял ее на руки.

— Не бойся, — сказал он. — Я никуда не уйду. Я правда не уйду. Мне же некуда идти.

Он показал ей футболку, штаны и трусы.

— Тебе нужно переодеться в чистое, — сказал он. — Не то чтобы мне было с тобой противно, но это же гораздо приятнее — быть свежим и чистым.

Хофмейстер сел на единственный стул в комнате. Девочка перестала плакать.

— Сколько вас, таких, как ты? — спросил он, пока она примеряла новую одежду. — Сколько таких детей в этой стране?

Она сидела на кровати и смотрела на него.

— Вы общаетесь друг с другом? Дети, которые предлагают взрослым компанию за деньги?

Она продолжала смотреть на него.

Он развесил в ванной свою одежду и открыл кран с горячей водой в надежде, что пар разгладит измятые вещи.

В тот вечер они не пошли ужинать. Они валялись на кровати и смотрели телевизор. В десять часов Хофмейстер переодел девочку в ночную рубашку: летнее платье, которое купила для Тирзы его супруга.

Посреди ночи Хофмейстер проснулся. Ребенок разлегся поперек кровати и забросил ноги ему на живот. Он осторожно переложил ее и потом еще целый час не мог заснуть.

В половине седьмого они проснулись. Когда они пришли на завтрак, госпожа Эбервайн еще выкладывала еду на шведском столе.

— Вы так рано, — удивилась она. — Хотите чай? Или кофе?

— Кофе, пожалуйста, и какао для девочки.

Завтрак тут был намного скромнее завтрака в «Хайницбурге» или на ранчо Окапука, но им почему-то и не очень хотелось есть.