Тишайший (сборник)

Понял Донат, сколько они стоят, невинные загадочки, переданные неприятелю. Донат видел, как рассыпался отряд Максима Яги. Не спрашиваясь у Гаврилы, повернул он своих людей налево, на помощь Яге, но никого не спас.

Максим Яга был убит, отряд его рассеян. Донат видел предательство дворян, видел, как стрельцы Хованского брали в плен Сорокоума и его людей.

Когда Донат, опоздав, прискакал к острожку, по нему ударили из пушек. Под Донатом убило коня, он вылетел из седла, упал наземь.

«Пропал!» – подумал он и закрыл глаза. Нет, он был жив, разжал веки. Перед ним казак. Пикой к нему с лошади тянется. Донат схватился за пику, дернул на себя с такой силой, что казак слетел с лошади. Донат вскочил, прыгнул в седло.

Прискакал к Гавриле. Хотелось крикнуть: «Это я вас предал! Убейте!»

Но крикнул он другое:

– Дворяне предали Сорокоума!

Гаврила приказал остановить войска.

Ему стало ясно: псковичи разбиты. Битва, которой не было, проиграна. Но не проиграно дело.

У Хованского нет сил, чтобы взять город приступом. Псковские уездные города – на стороне Пскова. Люди Хованского голодают. С кормами для лошадей плохо. Нет, дело не проиграно.

– В город! – приказал староста.

Горе

Пелагея видела со стены неудачу сына. Видела и мать Доната, как убит был под Донатом конь, как ускакал он на чужой лошади.

– О Господи! – молила она Бога. – Пронеси!

Пелагея не молилась.

– Какой был хлебник! – только и сказала она о Гавриле. – Потомственный.

Хованский сидел на Снетной горе ни жив ни мертв. Даже победы над Максимом Ягой и Сорокоумом его не обрадовали.

Когда же псковичи повернули, князь запретил их преследовать. Избави Бог рассердить такую силу.

Приказ его не достиг острожка перед Власьевскими воротами. Здесь, после таких удивительных побед, московские казаки и стрельцы чувствовали себя героями. На радостях подкатили они отобранные у Сорокоума пушки под самые стены города и стали бить по зубцам.

– Пойдем отсюда! – испугалась мать Доната.

– Погоди. Дай испить позор сына до конца. Дай…

И не договорила. Ядро ударилось о зубец, под которым они стояли. Вспыхнуло розовое пламя.

– Убили! – закричали женщины. – Мать Гаврилы убили и сваху ее.

– Мать Гаврилы убили! – понеслось по городу.