Тишина

Тот молчал, вытягивая узкий подбородок к стеклу.

Возле подъезда вокзала Константин облегченно и сухо простился с ним.

7

Когда Константин вошел в насквозь пропахший бензином гараж - в огромное здание времен конструктивизма тридцатых годов, с уклонными разворотами на этажи, вразнобой гудевшими моторами перегоняемых машин, с шумом, плеском воды на мойке, возле которой вытянулись очередью прибывшие "Победы", - он увидел в закутке курилки человек семь шоферов заступающей смены.

Стояли, сидели на скамье перед бочкой, покуривая, и лениво переговаривались - как всегда, отдыхали перед линией.

Белое и морозное февральское солнце отвесно падало сквозь широкие стекла.

Михеев сидел на краешке скамьи, мял в руках Константинову шапку, заглядывал внутрь ее, казалось - не участвовал в разговорах; круглое, плохо выбритое лицо было угрюмым.

– Привет лучшим водителям! - сказал Константин, пожимая руки всем подряд, а Михеева еще и ударил ладонью по плечу. - Как, Илюшенька, настроение? Что ты видишь в донышке моей шапчонки?

Слова эти вырвались почти произвольно, однако он произнес их с испытывающим ожиданием. Михеев резко вскинул глаза на Константина, сомкнул пухлые губы, и Константин так же неожиданно для себя сказал оживленно:

– Недавно под настроение махнули с Илюшей "головными приборами". Он оторвал мою пыжиковую, а я его - заячью. Пришлось ее поставить на комод, как клобук мыслителя. Показываю соседям по квартире. Ажиотаж. Крики "ура". Выломали дверь. Был запрос из Исторического музея. Не успеваю снимать телефонную трубку. Что делать, братцы?

В курилке засмеялись. Михеев, не разжимая губ, молчал, кончики его ушей, полуприкрытые волосами, заалели, ярко видимые под солнцем.

– За мной, Илюша, в воскресенье сто граммов с прицепом и даже с двумя, - произнес Константин, сел между Михеевым и пожилым шофером Федором Плещеем, удобно развалившимся на скамье.

– Его на маргарине не проведешь. Он тебя, Костя, разгуляет на твои деньги! - отозвался Плещей и скосил на Михеева глаза, ясные, независимые. - Ну, выдай-ка, Илюха, последнее сообщение. Стоит ли масло покупать в магазинах и лекарстве в аптеках? Ну? Откровенно! С плеча лупани! Ты хорошо обстановку в стране понимаешь.

Было Плещею лет сорок пять, тяжелый, крупный, даже грузноватый, с уже белеющими висками - от фигуры его, от умного и как бы неотесанного лица веяло самоуверенностью человека, знающего себе цену.

Работал он когда-то в грузчиках, и, может быть, вследствие этого и его нестеснительной прямоты, особенно густого баса, звучавшего иногда на все этажи гаража, сумел прочно и независимо поставить себя в парке.

– Так как же, Плюха? - повторил Плещей. - Масло можно покупать - или отравили его… эти самые? Или разве одну картошку можно? Расскажи-ка! Что говорил мне - сообщи всем. Полезно для высокой бдительности. Мы, брат, разных пассажиров возим. Ухо надо пристрелять. Ну, нажми на акселератор - и рубани за жизнь! И все станет ясным!

– Вы всегда разыгрываете и преувеличиваете, Федор Иванович, - сказал шофер Акимов, сдержанно обращаясь к Плещею.

– Добряк! - захохотал Плещей. - Иисус Христос ты, Акимов!

Михеев поерзал, обеспокоенно перевел глаза на Акимова, на лицо Плещея, потом на молча раскуривавшего сигарету Константина.

Акимов - бывший летчик, - без шапки, светловолосый, в короткой, на "молниях" меховой куртке, стоял, прислонясь к бочке, с серьезной задумчивостью покусывая спичку. Сказал:

– Ну что мы все время Илюшу разыгрываем? Хватит.

– Майор милиции вынул лупу и посмотрел на физиономию пострадавшего, - вставил дурашливо Сенечка Легостаев.

С бутылкой молока в руке Легостаев топтался на цементном полу, легонько выбивал щегольскими полуботинками чечетку и в перерывах отпивал из бутылки - подкреплялся перед линией. Младенчески розовый лицом Сенечка выглядел старше своих лет из-за вставных передних зубов, делавших его лицо наглым и отчаянным.

Сенечка кончил выбивать чечетку, навалился сзади на плечи Акимова, ухмылкой выказывая стальные зубы, спросил:

– Слушай, Илюшенька, а не… этих ли отравителей у нас искали? Директор и механик по машинам шастали, опрашивали насчет стоянок и всяких происшествий?

Константин быстро посмотрел на Легостаева.

– Что, всех? - Константин пожал плечами. - Меня нет. Бог миловал от разговора с начальством.

– Да и тебя сегодня кадровик искал, - отхлебнув из бутылки, добавил Легостаев. - И конечно, Илюшу. С самого утра бегал тут Куняев. Но тебя-то наверняка повышают, Костя! И Илюшу - как чикагского детектива. Дадут пару "кольтов". Пиф-паф! Налет на аптеки!

– Уверен - повышают. А почему нет? - сказал Константин. - Давно жду министерский портфель. Но только вместе с Илюшей. Отдельно не согласен.

"Значит, его вызывали? - взглянув на угрюмо молчавшего Михеева, подумал Константин. - Так! Значит, меня и его. Обоих…"

– Сопи, сопи, Михеев, - снисходительным басом произнес Плещей. - Это помогает. А у меня, знаешь, дети масло едят. У меня четверо пацанов. С аппетитом.