Тишина

– Чтоб не было недоразумения, представлюсь. Моя фамилия Соловьев. Я инспектор по отделам кадров. Меня интересует, Константин Владимирович, вот что. Вы служили в разведке во время войны?

– Да. Это записано в анкете.

– Ради бога, забудем про анкету. Передо мной вы, живой человек, анкета - это бумага, так сказать. - Соловьев с извиняющейся полуулыбкой кончиком пальцев прикоснулся к стаканчику, наполненному отточенными карандашами. - Вы всю войну служили в разведке? Именно в разведке?

– Да.

– И, судя по вашим наградам, вы были хорошим и, так сказать, смелым разведчиком, отлично выполняющим задания командования. Вы, наверное, не раз приносили полезные данные, различные сведения о противнике. Я вижу, вы любили свое дело, правда ведь?

– Разведчиком я стал случайно. Как многие на войне стали случайно артиллеристами, пехотинцами, штабистами и прочими.

Соловьев, улыбаясь, ласково перебил его:

– Я понимаю. Но я говорю о результате. Вы же на войне не меняли свою профессию? Значит, она вам нравилась? Константин Владимирович, сколько у вас наград?

– Шесть. Я уже сказал об этом товарищу Куняеву. В анкете - точно.

– Ради бога! - несильным своим: голосом и предупредительно воскликнул Соловьев. - Вы опять об анкете. Я хочу говорить о жизни, а вы об анкете! - Он даже оттопырил розовую губу. - Я вас не утомил? Мне кажется, вы чересчур скромничаете, Константин Владимирович. Мне почему-то кажется, что у вас больше наград, - какое-то интуитивное, понимаете ли, чувство. Ведь почти каждый офицер-разведчик награждается или холодным оружием, или же… огнестрельным. Я тоже немного воевал, не так, как вы, конечно, но знаком… Приходилось… встречаться и с офицерами разведки.

– Вы хотите спросить, награждался ли я оружием? Награждался ли я? Это вас интересует?

"Михеев!.. Да, Михеев!" - мелькнуло у Константина, еще не успевшего обдумать ответ, еще не успевшего нащупать все связи этого разговора, но чувствующего эти связи, и мгновенный страх незаметно и тихо надвигающейся опасности ощутил он.

Этот приятно воспитанный Соловьев сидел перед ним дружелюбно, уронив на край стола сложенную лодочкой мраморно-чистую, без следов волоса кисть, лицо длинно, бело, интеллигентно, как у людей, имеющих дело с книгами.

Высокие залысины научного работника, доцента, над залысинами чуть курчавились барашком темные волосы - узкий мысок над благородным лбом. И, излучая уважение, доверчивую внимательность к собеседнику, поминутно встречали взгляд Константина его мягко-карие, почти девичьи глаза. В этом лице, в голосе Соловьева не было острой опасности, мрачной темноты, скрытой предупредительными манерами, - и он вдруг представил себя в ином положении и в ином положении Соловьева - и, представив это и глядя на белую слабую руку на краю стола, покручивающую стаканчик от карандашей, он подумал еще: "Михеев! Он разговаривал с Михеевым…"

– Почему вы задали этот вопрос: награждался ли я оружием? - спросил Константин с наигранным изумлением. - Не понимаю вас, товарищ инспектор. Как говорили на Древнем Востоке: "Слабосильны верблюды моих недоумений!"

– Почему я задал этот вопрос? - корректно повторил Соловьев и смиренно наклонил голову, точно не желая замечать взгляда Константина и обострять разговора. - По долгу службы. Я обязан иногда просматривать старые документы времен войны. Простите, это не проверка, не подумайте лишнего! Это обязанность. Мне случайно попались в архиве ваши документы тысяча девятьсот сорок четвертого года. Мне непонятна ваша скромность, Константин Владимирович. В старой анкете записано вашей рукой, что вы награждены оружием, пистолетом "вальтер" за номером… одну минуту… - Соловьев скользнул кистью за борт пиджака, достал из кармана листочек бумаги, развернул. - Пистолетом "вальтер" за номером одна тысяча семьсот шестьдесят три, - добавил он ровным голосом. - Пистолет, разумеется, получен вами за храбрость, за проявленную доблесть. Так зачем же так скромничать, Константин Владимирович? Нужно было внести эту заслуженную награду в анкету. И все было бы кончено. То есть все встало бы на свои места. Вы могли его сдать или не сдать - это уже дело военкомата. Меня интересует чисто человеческая сторона. Зачем скрывать награду, заслуженную кровью?

– Я действительно был награжден пистолетом "вальтер", - ответил Константин. - Но в сорок пятом году перед отъездом в тыл я сдал его в штабе дивизии в Будапеште. Следовательно, такой награды у меня нет.

Соловьев неслышно положил ногу на ногу, охватил щиколотку пальцами.

– У вас, конечно, есть документы о сдаче оружия?

– Какие могли быть документы в сорок пятом году, когда началось повальное движение славян на родину?

– Но… дается документ о сдаче наградного оружия. Именно наградного.

– В те времена подобные документы не выдавались. Все было проще.