Тишина

С удовольствием и расстановками выпили по два стакана чистой, режущей горло газировки; Константин, раздувая ноздри, вылил второй стакан на испачканные в машинном масле руки, вымыл их, вытер о молодую траву, сказал превесело:

– Ну что, в Химки, что ли, купаться поедем? Или куда-нибудь в Кунцево?

– Пока сядем здесь, - предложил Сергей. - Позагораем.

Сели на горячую скамью. Константин освобождение расстегнул на груди ковбойку, отвалился, глядя на испещренную слепящими бликами листву над головой, дыша глубоко, с медленным наслаждением.

– Братцы, а жизнь-то все-таки хороша, - сказал Косов. Он подкидывал в воздух влажный двугривенный и ловил его.

– Особенно потому, что райской не будет, - пробормотал Константин.

Подгорный, нежась на солнце, весь обмякший от жары, размягченный, хитро и благостно зажмуривался, словно хотел сказать что-то и не говорил.

– Оптимисты, дьяволы, - снова пробормотал Константин. - Жертвы суеверия.

– Нет, хлопцы, я вам должен сказать, - заговорил Подгорный с блаженной ленцой. - Скоро планета Юпитер вспыхнет солнцем, научно доказано, много водороду. Появятся над нами два солнца - вот тогда будет жизнь!

– Деваться будет некуда, - сказал Косов.

– Да вы что, температурите? - спросил зло Константин. - Градусники купили в аптеке?

– Вот что, Костька, - проговорил Сергей, - Морозову ты должен сдать. Что бы это ни стоило. Беру на себя всю теорию. Буду гонять тебя по системе креплений весь вечер. Завтра утром ты, Костька, приедешь в институт, запрешься с Косовым в лаборатории, и он погоняет тебя по деталям и неисправностям. Он запарится, поможет Подгорный. Приемлем план?

– Куда ж денешься, - сказал Подгорный, сладостно, лениво позевывая. - Таки дела в танковых частях…

– Ну, устроим утром аврал? - Косов, поймав в воздухе монету, зажал ее в кулаке, прицелился на Константина жарко-синим глазом: - Ну, орел или решка?

– Вы что меня атаковали? - произнес Константин, все наблюдая пеструю путаницу солнца и теней на листве. - Нажим партийной группы на беспартийного большевика? Но таким образом я превращусь в фикус с желтыми листьями. Плюньте на все - поедем в Химки!

– Брось, - сказал Сергей. - Поехали домой. Поехали, Костька.

– А ну, р-раз - майна, вира! От-торвем от предмета!

Косов захохотал, сильным движением сдвигая со скамьи разомлевшего от усталости Константина. И тотчас Подгорный с другой стороны начал подталкивать его в бок, заговорил убедительно:

– Та шо мы тебе, подъемные краны? Соображаешь чи не?..

– Хватит тут меня щупать, я вам не болт крепления. Уцепились - в рукавицах не оттащишь! Вы что, святые?

Константин поднялся в расстегнутой до пояса ковбойке, с видом плюнувшего на все человека засвистел сентиментальный мотивчик, но сейчас и этот свист, и обычная его полусерьезность раздражали его самого, как раздражали слова Сергея, лениво-добродушные взгляды Подгорного, и низкорослая фигура Косова, и эта их вынужденная уверенность в том, что все будет как надо.

И вдруг Константин особенно почувствовал, что у него пропал, стерся интерес к завалам, креплениям, комбайнам, штрекам, лавам, циклам - ко всему тому, к чему был интерес у них. "Что же делать? Что делать тогда?"

– Что ж, Сережка, приду домой, включу радиолку, и все будет в ромашках и одуванчиках, - с обычной своей беспечностью сказал Константин. - И все великолепно.

– Это как раз не удастся, - ответил Сергей. - Поехали.

– Привет коллегам! Как дела? Свалили?

От группы студентов, идущих навстречу по аллее, отделился Уваров. Его синяя шелковая тенниска облегала чуть покатые плечи; его мускулистые, со светлым волосом руки, крепкое лицо были тронуты первым загаром - вид спортсмена, приехавшего с юга.

– Свалили машины, гордость третьего курса? - спросил он приветливо обоих. - Все в полном порядке или не хватило одной ночи? Ты, я слышал, Сергей, сразу поставил Морозова в нулевую позицию - пять с плюсом отхватил? Ходят слухи в кулуарах.

– Миф, - ответил Сергей. - Нулевых позиций и плюсов не было. Ну а на четвертом курсе?

– Все в кармане. - Уваров, улыбаясь, похлопал себя по карману тенниски, где лежала зачетная книжка; был он, видимо, в отличном, как всегда, настроении, доволен этими экзаменами, своим здоровьем, своим душевным равновесием. - Вы куда спешите, хлопцы?

– По хатам.

– Да вы что? - весело поразился Уваров. - Мы собрались отпраздновать это дело, присоединяйтесь! Пойдем в бар: здесь жарища, а там свежее пиво, раки, сосиски, а? Третьекурсники! Я против всяческой субординации. Даже Павел Свиридов пойдет. Как говорят, глава партийной организации будет держать на пределе, все будет в норме. Объединим два курса - ваш и наш - и тихо, мирно атакуем бар. Павел! - крикнул он. - Присоединяем к себе третьекурсников?

– Я не пью пиво. - Константин провел ребром ладони по горлу. - Меня тошнит от пива. Отрыжка. Икота.

– К сожалению, привет, - сказал Сергей. - Спешим домой. Обед стынет.

– Вы меня удивляете! Просто гранитные скалы! - засмеялся Уваров. - Видимо, тренируете силу воли.

– Что поделаешь - воспитываемся, - вздохнул Константин дурашливо. - Режим. Экзамены. Соседи по квартире.