Тишина камней

После падения красного карга, когда на Тэи разразился Катаклизм, а землю раздирали изнутри толчки божественного гнева, один рог откололся и свалился в долину, прочертив борозду, которую можно заметить и сейчас. Со временем потерявший величие высоты пик зарос буйной растительностью, его обжили птицы и один отшельник — Ангимар. В просторной пещере, образовавшейся под Рогом, он обустроил свое скромное жилище.

Когда Ри, пройдя с торговцем из Фета через Лебединое ущелье, увидел Ангимара впервые, он никак не ожидал, что старик, занимающийся виноделием в изоляции от людей, замкнутый в горах, будет выглядеть, как буйвол.

Косаль Таг был бы ростом лишь до плеч этому поистине огромному человеку. Если бы не добрый взгляд, вытянутое лицо с мясистыми складками и кривоватым носом могло бы напугать и заставить передумать о любом помысле против Ангимара. Лишь почти выпавшие седые волосы и множество морщин выдавали в нем мужчину, прожившего долгие гвальды. Но телом он походил на воина, в силах которого свернуть шею любому прихвостню Думрока.

И жилище у Ангимара было под стать хозяину: кусок скалы, громадный, мощный, нависающий подавляющим естеством. Рог застрял на самом верху пологого, живописного склона, острием указывая на своего собрата, оставшегося одиноко царствовать и будоражить своей неприступностью редкого гостя.

Ри прекрасно помнил первую фразу Ангимара, когда старец встретил их у Акульего хвоста, плоского каменного гребня, обласканного ветром и знаменующего выход из Лебединого ущелья.

— Коли налил в бокал вина — пей до дна, — выдал громоздкий отшельник приятным, мягким басом, согревающим слух. — Коли открыл рот — изволь говорить.

Старец был одет в просторный холщовый халат, подпоясан широким кушаком. На ногах утепленные сапоги, а спину покрывала толстая шкура белого двуглавого волка, обитавшего в Дургамах в незапамятные времена и давно вымершего. Держался этот тяжелый плащ на красных ремнях, застегнутых на груди, а шкуры обоих морд с черными дырами на месте глаз и оставленными верхними челюстями покоились погонами на плечах отшельника.

Да, он провел у Ангимара несколько дней, насилу заставив себя вырваться из тягучей пелены неторопливой жизни и бесконечного созерцания горных вершин. Пришлый червячок долга изъел душу и пнул. Но Ри остался бы и на больший срок. Возможно, навсегда. Здешний воздух пьянил. Рассказы отшельника о виноградной лозе сплетались в удивительный мирок, оторванный от внешней жизни, проблем и крови того, захребетного, мира.

Лоза связана в пучки и прижата к земле — готова к зимовке. Ровные ряды шпалер, сходящиеся внизу в одну точку, магнитили взгляд.

Ангимар часто вздыхал и произносил очередную многозначительную и одновременно пустую фразу, наблюдая за тем, как Ри тушуется и нервничает, ничего не понимая. Он просто так шутил, без зла, без издевки.

— Мир внутри, — говаривал винодел в те вечера, когда Ри делился с ним терзаниями, — его нет снаружи. Не береги хлама в душе. Прости себя.

— Но как же быть с теми, кто поступил со мной неправильно? Или поступит… — Ри ненавидел свою обиду на Таль Река, глодающую сердце.

— Если ты хочешь преумножать зло — уходи сейчас же! — воскликнул Ангимар, взмахнув руками в сторону скал. — Отпусти всех, кто гадит, зачем тебе их дерьмо?

— Но что мне делать? — Ри бессильно опустил голову.

— Ох, мальчик, — старик положил по-отечески руку на спину юноши, — ты многого о себе не знаешь. Возвращайся ко мне, когда найдешь того, кого ищешь, и я приоткрою тебе историю, общую для нас всех. Познавая мир, ты познаешь и себя.

— Иногда мне кажется, — угрюмо ответил Ри, — что та дорога, по которой я иду, требует большего мужества, чем у меня есть. А одно я знаю точно: я — не воин.

— Тебе стоит выиграть лишь один, главный бой, — хитро улыбнулся Ангимар, — и ты победишь в сотнях войн. Но война не приносит счастье и покой, — поверь мне, — уж я-то знаю.

— Расскажи о себе.

— В свое время, Ри. Вернешься — вот и поговорим.

И вот он вернулся. С той, кого искал. К тому, от кого не хотелось уходить. Да вот только старик не встречал у входа, завешенного бурой шкурой медведя, с теплой улыбкой и искрящимся взглядом. Он лежал в вытесанной в камне нише с косым навершием. Пещера освещалась лишь слабым, затухающим огнем костра. И Ри с содроганием осознал, что неровно дрожащие языки пламени — не единственный угасающий источник тепла в жилище Ангимара. Он гнал прочь эту мысль, но она навязчиво возвращалась.

Гаро вошла за ним и осмотрелась.

— Я уж думал, не дождусь, — закряхтел старик. — Хорошо, что ты пришел.

Где же полный силы и уверенности голос, пробуждающий даже в самой загнившей душе жажду к жизни?

— Что с вами? — Рийя Нон приблизился и опустился на колени перед Ангимаром.

Серое его лицо было испещрено синими нитями и застывшими буграми морщин.

— То же, что будет со всеми нами, — ответил отшельник, наклонив с трудом голову. — Я умираю. Но не надо жалости… Мне слишком много нужно рассказать тебе, могу и не успеть… О… Нашел? Как звать?

Ангимар разглядывал девушку, которая от пристального внимания закусила губу и отвернулась.