Тишина камней

Сначала она терпела их нападки, мирилась с издевками, собиралась уже было уйти, но повстречала Ри. Он защитил ее, вернул украденную брошь, которая напоминала о доме. Она предложила ночлег. Ри единственный, кто не испугался, узнав о ее недуге. Он убедил Пепит, что это не болезнь. До того она чувствовала себя только изгоем, уродкой, но рядом с Ри осознала свою неповторимость. Поэтому с охотой откликнулась на призыв и помогла. Она была рада снова увидеть его.

А с мальчишками решила разобраться раз и навсегда.

Однажды вечером они снова подкрались к ее жилищу. Их было трое. В руках одного — короткий гарпун с обрывком красной веревки.

Осмелели. Ведь поначалу приходили гурьбой, устраивали засады, караулили каждое окно, через которое «тварь» могла ускользнуть. Раньше они боялись. И она намеревалась показать, что страх их, воспитанный слухами и легендами, угас зря.

Пепит ждала, притаившись на самом верху каменной арки Оранговых врат.

Мальчишки, младшему из которых по виду было от силы пару льяд, а старшему чуть больше трех, осторожно приближались к скромному жилищу Пепит. Хижина, неумело сложенная из коряг и веток и давным-давно оставленная лесным отшельником, как потом догадалась новая постоялица, использовалась местными детьми в качестве игрового шалаша для озвучивания жутких сказок из второй эпохи. Теперь это ее иженкум. Так люди называли жилища тварей.

Предусмотрительно запихав в щель между гнилых досок прямо на пороге пучки корня лисьего лопуха, старший оглянулся и протянул остатки травы младшему товарищу со светлой макушкой. И прошептал:

— Под окно тоже положи. Она не должна сбежать.

Они верили, что корень не позволяет отродьям Думрока покинуть иженкум. Так рассказывали легенды и трухлявые от старости охотники на тварей, каждый из которых готов был поклясться, что изничтожил последнего.

Пепит не нравился запах лисьего лопуха. Да и кому он мог понравиться? — кислый и тошнотворный. Она использовала его для отпугивания мух и слепней.

А еще люди верили, что в иженкум нельзя войти без приглашения, поэтому старший, вытерев потную руку о штаны, трижды постучал в дверь.

Пепит достала из сумы раковину, обработанную внутри истолченным в пыль каргом. Такая же лежала на столе в хижине. Порошок дал ей один из горных цнои, спустившийся за водой в лесной родник. Он сказал, что это средство хорошо залечивает раны, и оно действительно работало. Но совершенно случайно Пепит обнаружила другую особенность каржьей пыли. А уж какой из камней был истолчен или то была смесь, — она не знала, цнои не раскрыл секрета. Раковины же Пепит нашла в дороге.

Она приблизила морскую, с длинными шипами, ракушку к лицу и прошептала в нее слова, а четкий, громкий голос одновременно раздался изнутри иженкума:

— Открыто. Входите.

Каждый раз Пепит удивлялась своему голосу: «Неужели так меня слышат? Какой писклявый и скрипучий голосишко».

Старший толкнул дверь и отступил на шаг, ссутулившись.

— Иди первый, — буркнул он тому единственному из них, кто был вооружен.

— Сам иди! — голос нахрапистый, наглого задиры.

— Но у тебя гарпун, — попытался возразить старший.

— На. — Борзый (так про себя прозвала его Пепит) впихнул пику в руки Старшего, да так, что тот не посмел отвертеться. — Теперь у тебя. Вперед.

Старший вытер нос рукавом, шмыгнул и вошел внутрь. Борзый потер руки, пригнулся — наверно, был самым высоким — и последовал за первым. Младший же покрутил боязливо светлой головой по сторонам и нырнул за друзьями.

Пора спускаться. Пепит убрала ракушку и проворно, цепляясь за каменные выступы, сползла с арки, бесшумно приземлилась в траву в нескольких шагах от хижины.

Нужно проучить их раз и навсегда. Разговор будет не из приятных, — Пепит понимала это и настроилась решительно. Они верят, что она слуга Думрока и способна оборачиваться зверем. Зачем же разубеждать их? И какое им дело до того, что в обличье волка она никому не прислуживает и делать это не намерена.

Пепит неслышно вошла в иженкум и закрыла за собой дверь.

Мальчишки разом вздрогнули и обернулись. Младший отшатнулся с поросячим визгом, старший схватился за спинку стула, выронив холодное оружие. Наглый совладел с испугом быстрее всех, он поднял гарпун, ловко покрутил в руках и шагнул навстречу.

— Обхитрила, — усмехнулся он, будто Пепит с ним шутила.

— Как ты?.. — вымолвил судорожно старший.

Девчонка кивнула на ракушку, лежащую на столе:

— Сувенир с морюшка.

Она не собиралась подробно объяснять этим недорослям, каким образом отправила свой голос в хижину.

— Смрадная паршивка, — проскрипел Борзый, изменившись в лице — теперь он морщился, словно находился возле выгребной ямы. — Последний раз предупреждаем: или ты уходишь или смерть!

Гарпуном наглый пристукнул по крышке стола.

— Я проткну тебя и насажу, как кролика, — продолжал он угрозы, кривясь и стараясь не смотреть в глаза Пепит, — выпущу кишки, а потом подвздену к потолку, и ты будешь гнить там, как грязный цнои, пока шакалы и вороны не растащат твой труп по кускам.

Пепит решила действовать под стать ему: