Тишина камней

Таль Рек рассказывал, что раньше Твердыня находилась в Ноксоло, в пограничном со Старыми землями городе, отсюда верховным старожилам было проще распространять свое учение во все стороны света. Но когда Изувер (так назывался наивысший титул служителей бога земли) стал вхож ко двору, заполучив величайшее доверие Владетеля, то было принято решение о переносе верхушки религиозной власти в столицу, поближе к тем, кто нуждался в их советах и прогрессивных взглядах.

Обуреваемый тяжелыми мыслями, Ри добрался до своей комнаты в самом захолустном бараке, сложенном из просмоленных досок и покрытом треснувшей черепицей, и рухнул на пыльный матрас, воняющий плесенью.

Ри был измотан и, хоть не верил, что сможет уснуть, провалился в глубокий, тревожный сон. Малышки-близнецы Велка и Мооль кричали и умоляли о помощи. К их голосам присоединились вопли умирающих в Энфисе.

Когда Ри вскочил, в комнате на лавке у стола сидели Таль Рек и еще двое парней.

С Таль Реком Ри познакомился в первый же день заселения в казармы, после проверки, которую учиняли желающим поступить в школу эклиотиков. Принимали всех, но проходил эту простую проверку далеко не каждый. Испытывали в основном надежность и устойчивость к стрессам: вскрывали труп, просили подержать внутренности, пугали из-за угла, имитировали случайный приступ у проходящего мимо и смотрели на реакцию.

Ри пояснил, что жил вдвоем с отцом отшельниками в лесах у гор Макарири, промышлял мехом и шкурами. Когда отец умер, он решил попробовать себя в городской среде, приобщиться, так сказать, к миру просвещенному. Где, как не среди эклиотиков, можно встретить самых умных и начитанных ученых мужей? Вот он и мечтал перенять хоть толику опыта.

Ри предположил, что такое объяснение не зародит особых подозрений в том, почему он с такой легкостью прошел проверку.

Таль Рек же просто грезил о самостоятельной жизни и поставил перед собой ясную цель: доказать родителям, что он чего-то да стоит. Мать с самого детства при любом удобном случае тюкала его тем, что «ничего у тебя не получается» да «все из рук валится», а отец… Отец отмалчивался.

На лице Таля боролись решимость и внушаемая с малых лет никчемность, смешиваясь в причудливую окрошку переменчивых образов.

Таль намеревался добиться высоких постов в Уделе Ноксоло, а затем переехать в Гавань и продвигаться по службе и там.

Напористость и целеустремленность подкупили Ри, и они быстро сдружились.

Только Ри проснулся, ему захотелось поделиться с другом охватившей во сне идеей вызволить близнецов из плена, но присутствие двух малознакомых ребят со школы остудило его. Он догадывался для чего Таль привел их. Он делал это и раньше.

— Расскажи! — с воодушевлением просил Таль Рек. — Расскажи о своих похождениях! Как перебрался через Гиз-Годолл и пустыню Одиноких, как сражался с монстрами! Все-все! Кстати, если не знакомы, это Артист и Одноухий. Они сегодня дежурные по казарме.

Ри устало вздохнул и присел на матрас, лежащий на полу. С тех пор, как он поведал свою историю (без некоторых весомых подробностей) другу, тот приводил все новых и новых знакомых, которые слушали с открытыми ртами. Слушали и слушали. И нравились им наверняка больше комментарии и уточнения самого Таль Река, в которых преувеличение и выдумка нарастали и разбухали, как снежный ком липкого снега, превращая почти реальную историю в легенду о подвигах великого героя, сравнимого разве что с Забом Майей.

Ри понимал, что, скорее всего, ученики считают его выдумщиком и пустословом, но ему было глубоко плевать. Для него Удел — лишь крыша над головой, временный кров.

— Начинай ты, — схитрил Ри, зная, что Таль не откажется, а сам снова прилег.

И понеслось…

Лес, полный призраков и тварей Думрока. Волки размером с лошадь, а то и больше. Ведьма с косой, скармливающая младенцев монстрам. И Рийя Нон, сирота, мечтающий выполнить последнюю просьбу умирающего отца и найти родственников матери, в сопровождении отряда бесстрашных охотников прорывается через полчища клыков и когтей через самый лютый лес на Тэи.

Охотники сложили свои головы, но помогли Ри добраться до пустыни, через которую он прошел в одиночку. Семь дней и ночей, без воды и еды, он шел по пескам в жару и ночной холод. Попадал в ловушки пустынных созданий, с рождения только и умеющих, что заманивать путников и высасывать из них кровь.

И вот, обессиленный, изнеможденный Ри падает и прощается с жизнью. Но сестра небогляда, к которой его отправили в отряде, находит полуживого и относит в свою хижину. Там она выходила его, вылечила и поставила на ноги, а когда узнала о его подвигах, то без памяти влюбилась и родила от него двух сыновей.

Ри закрыл лицо ладонью, притворяясь, что зевает. «Про детей — это что-то новенькое», — чувствуя, как краснеет от стыда, подумал он.