Тишина в Хановер-клоуз

— Похоже, он вел двойную жизнь, — печально сказал Питт. Не стоит говорить Эшерсону, что женщиной в пурпурном могла быть Вероника. Если Эшерсон сам об этом не подумал, толку не будет. А если предатель — это он, лучше ему не знать, что Питт близок к разгадке.

— Да, но теперь Роберт мертв. — Эшерсон встал. — Пусть бедняга покоится в мире. Вы не найдете свою таинственную женщину в Хановер-клоуз. Мне жаль, но я ничем не могу помочь.

— Вы уже помогли, мистер Эшерсон. — Питт слабо улыбнулся. — Спасибо за откровенность, сэр. Всего доброго.

Эшерсон не ответил, но посторонился, пропуская Питта к двери. В холле из тени появился лакей, проводивший инспектора до ступенек крыльца.

На улице было темно. Обжигающий северный ветер разогнал остатки тумана, а на небе мерцали звезды, слегка размытые из-за редкого дыма печных труб. Под ногами в замерзших лужах и канавах хрустел лед. Питт шел быстрым шагом; будь его одежда чуть аккуратнее, можно было бы сказать, что он передвигался ускоренным маршем.

Томас поднялся на ступеньки безупречно чистого крыльца и позвонил в бронзовый колокольчик. Когда лакей открыл дверь, Питт уже точно знал, что он будет говорить и кому.

— Добрый вечер. Могу я видеть мистера Йорка? Мне требуется его разрешение поговорить с его слугами по поводу одного из них, который может знать о преступлении. Дело не терпит отлагательств.

— Да, сэр. Полагаю, можете. — Лакей, похоже, растерялся от неожиданности. — Входите. Камин в библиотеке затоплен, сэр. Можете подождать там.

Через несколько минут появился Пирс Йорк; его доброе, немного комичное лицо было непривычно хмурым.

— Что на этот раз, Питт? Надеюсь, не это чертово серебро?

— Нет, сэр. — Томас умолк, надеясь, что хозяин не будет настаивать. Но Йорк, вскинув брови, пристально смотрел на него своими маленькими серыми глазами, в которых светился ум. Увильнуть от ответа не получится.

— Государственная измена и убийство, сэр.

— Вздор! — возмутился Йорк. — Сомневаюсь, что слуги в принципе знают, что такое государственная измена; потом, они покидают этот дом только в свои выходные дни, дважды в месяц. — Его брови поднялись еще выше. — Или вы предполагаете, что измена имела место здесь?

Питт понимал, что ступил на очень зыбкую почву. Он вспомнил предупреждения Балларата.

— Нет, сэр. Я думаю, что изменник мог посещать ваш дом — без вашего ведома. Ее видела ваша камеристка Далси Мэббат. Возможно, другие слуги тоже.

— Видела ее? — Брови Йорка сдвинулись к самой линии волос. — Боже правый! Вы имеете в виду женщину? Увы, Далси не в состоянии вам помочь, бедняжка. Она выпала из окна верхнего этажа и умерла. — Лицо хозяина стало печальным.

Питт верил, что его сочувствие искреннее. Возможно, Йорк ничего об этом не знает — о Пурпурной, о смерти Роберта и Далси. Он банкир и единственный из мужчин, кто не имеет отношения к Министерству иностранных дел, и Питт не мог представить, что шпионка тратит свои силы на этого некрасивого, но довольно приятного шестидесятилетнего человека. В нем слишком много самоиронии, чтобы поддаться необходимому для такой интрижки тщеславию.

— Я знаю, что Далси мертва, — согласился Питт. — Но девушка могла рассказать другим служанкам. Женщины часто откровенничают друг с другом.

— Где и когда Далси видела эту вашу женщину?

— Наверху, на лестничной площадке, — ответил Питт. — Глубокой ночью.

— Невероятно! Зачем Далси выходить из своей комнаты посреди ночи? Вы уверены, что это ей не приснилось?

— Эту женщину видели и в других местах, а описание Далси довольно точное.

— Продолжайте, черт возьми!

— Высокая и стройная, с черными волосами, очень красивая, в платье необычного цвета — фуксии, или пурпурного.

— Определенно, я ее не видел.

— Могу я поговорить с вашими девушками, которые могли дружить с Далси, а также, если это уместно, с молодой миссис Йорк? Кажется, Далси была ее камеристкой.

— Полагаю, да… если это необходимо.

— Благодарю вас, сэр.

Питт побеседовал с прислугой первого этажа, прислугой второго этажа, прачкой, камеристкой другой дамы, прислугой из буфетной и, наконец, с помощницей горничной, но Далси, по всей видимости, была довольно скрытной и не рассказывала о том, что видела в доме своей хозяйки. Он жалел, что девушка была такой щепетильной, но одновременно испытывал какое-то горькое удовлетворение. Достоинство остается достоинством независимо от окружения. Вопросы, связанные со смертью Далси, Питт оставил для Вероники. Если она невинна, то это жестокость, но в данных обстоятельствах Томас не мог позволить себе быть добрым.

Свекровь Вероники отсутствовала — первая удача за все проведенное в доме время, — и молодая женщина приняла инспектора в будуаре.