Титан (The Titan)

She stood in front of him, as she often did, her plump, ringed hands on his shoulders, and looked into those steady, lucid pools-his eyes.	Она стояла перед ним, положив, как часто это делала, свои холеные, унизанные кольцами руки ему на плечи, и глядела не отрываясь в его холодные светлые глаза.
Another man, less leonine, and with all his shifting thoughts, might have had to contend with the handicap of a shifty gaze; he fronted the queries and suspicions of the world with a seeming candor that was as disarming as that of a child.	Другой человек, столь же изворотливый, как Каупервуд, но менее сильный и властный, не выдержал бы этого испытующего взгляда. Но Каупервуд на любопытство и недоверие окружающих отвечал таким кажущимся чистосердечием и детским простодушием, что сразу всех обезоруживал.
The truth was he believed in himself, and himself only, and thence sprang his courage to think as he pleased.	Объяснялось это тем, что он верил в себя, только в себя, и потому имел смелость не считаться с мнениями других.
Aileen wondered, but could get no answer.	Эйлин дивилась ему, но разгадать его не могла.
"Oh, you big tiger!" she said. "You great, big lion!	- Знаешь, Фрэнк, ты похож на тигра, - сказала она,- или на огромного страшного льва.
Boo!"	У-у-у, боюсь!
He pinched her cheek and smiled.	Он шутливо ущипнул ее за щеку и улыбнулся.
"Poor Aileen!" he thought.	Бедняжка Эйлин, подумал он.
She little knew the unsolvable mystery that he was even to himself-to himself most of all.	Где ей разгадать его, если он сам для себя загадка.
Immediately after their marriage Cowperwood and Aileen journeyed to Chicago direct, and took the best rooms that the Tremont provided, for the time being.	Тотчас же после брачной церемонии Каупервуд и Эйлин поехали в Чикаго, где на первое время заняли один из лучших номеров в отеле "Тремонт".
A little later they heard of a comparatively small furnished house at Twenty-third and Michigan Avenue, which, with horses and carriages thrown in, was to be had for a season or two on lease.	Вскоре они услышали, что на углу Двадцать третьей улицы и Мичиган авеню сдается на один-два сезона небольшой особняк с полной обстановкой и даже с собственным выездом.
They contracted for it at once, installing a butler, servants, and the general service of a well-appointed home.	Они немедленно подписали контракт, наняли дворецкого, прислугу и обзавелись всем, что необходимо для "хорошего дома".
Here, because he thought it was only courteous, and not because he thought it was essential or wise at this time to attempt a social onslaught, he invited the Addisons and one or two others whom he felt sure would come-Alexander Rambaud, president of the Chicago & Northwestern, and his wife, and Taylor Lord, an architect whom he had recently called into consultation and whom he found socially acceptable.	И Каупервуд - не затем, чтобы повести наступление на чикагское общество, это он считал преждевременным и пока неразумным, а просто по долгу вежливости - пригласил Эддисонов и еще двух-трех человек, которые, по его глубокому убеждению, не откажутся придти: председателя правления Чикагской Северо-западной железной дороги Александра Рэмбо с женой и архитектора Тейлора Лорда. К последнему Каупервуд незадолго перед тем обращался за советом и нашел, что он человек достаточно светский.
Lord, like the Addisons, was in society, but only as a minor figure.	Лорд, как и Эддисоны, был принят в обществе, но большого веса там не имел.
Trust Cowperwood to do the thing as it should be done.	Стоит ли говорить, что Каупервуд все предусмотрел и устроил как нельзя лучше.