«Титаник»: рейс, который должен войти в историю (СИ)

– Я был в абсолютном отчаянии, – объяснил мужчина, качая головой, – я сходил с ума от осознания, что виноват в гибели корабля. Мне нужно было настоять на лучшем аварийном обустройстве, требовать, чтобы на борту оказалось больше шлюпок…

– Ты ни в чем не виноват, – спустя некоторое время выдохнула Хелен. – Виноват был лишь слепой случай. Ты не мог всего предвидеть.

– Но я виноват перед тобой. Я был эгоистом, не подумав о том, каково придется тебе одной.

Вместо ответа жена крепко обняла его. Потом, отстранившись, заметила:

– Нам сегодня обоим нужен успокаивающий чай.

Мистер Эндрюс кивнул, взяв маленькую руку супруги.

Да-да, сколько бы он ни смотрел на эту женщину, он не уставал ею восхищаться. Нет сомнений, что она казалась ему лучше всех на земле.

– Томас, ведь многие люди из тех, о которых ты мне рассказал, сейчас в Нью-Йорке? – неожиданно спросила Хелен, когда они собирались уже ложиться спать.

– Кажется, да, – задумался инженер, что-то припоминая. – Но почему ты спрашиваешь, дорогая?

– Прошло уже девять дней, и я подумала… Стоило бы пригласить всех, кто был там рядом с тобой, – тихо произнесла миссис Эндрюс, не решаясь взглянуть в глаза мужу.

– Ты просто умница, – улыбнулся мужчина. – Именно так мы и сделаем.

Брат на месяц снял уютный двухэтажный дом, в котором нам и предстояло провести некоторое время. Джордж поначалу старался не заговаривать о «Титанике», но газеты, постоянно появлявшиеся в его руках, постепенно изменили такую позицию. Его наводящие вопросы не вызывали во мне ничего, кроме плохо скрываемой досады, и все сводилось к тому, что я с каждым днем все глубже и глубже уходила в себя. Как странно – ведь это мой родной брат! И все же нельзя было заговорить об одном, не упомянув другого. Поэтому самым разумным мне показалось молчать.

Эти несколько дней полного одиночества дали мне время о многом подумать. Пора было разобраться со всем, что тревожило в последние дни, но сделать это оказалось нелегко. Особенно теперь, когда язвительный голосок пропал, что, может, и к лучшему… Я гадала, что это могло бы значить, и пришла к одному выводу: он больше не нужен. Мы оба выполнили свою роль, и теперь все может быть иначе. Я свободна. Мне больше не нужно ломать голову, вспоминая биографии всех этих людей; странно, но после этого сна я вдруг подумала – а если значение имеет именно то, что было «до»? Жаль, что эта мысль пришла слишком поздно…

На «Карпатии» я старалась держаться ото всех подальше, и в первую очередь от мистера Лоу. Конечно, после того, как убедилась, что его жизни ничего не угрожает. Только когда страх за его состояние прошел, я смогла серьезно задуматься над тем, имею ли право вот так вмешиваться в чужую жизнь. В тот момент в правильности своих мыслей я не сомневалась, хотя мне этого очень хотелось. Каким сильным было желание убедиться, что я имею право быть рядом с ним, что мне не нужно пересилить себя и уйти…

Чтобы исчезнуть из его жизни, нужно остаться в Америке. Тогда он вместе со всеми сядет на «Адриатик» и вернется в Англию, через полтора года женится и, надеюсь, проживет ту насыщенную жизнь, о которой я читала. Но она может измениться, если я вернусь на этом же корабле. Что мне делать? Возможно, на этот раз стоит прислушаться к себе и еще раз все вспомнить. Если даже не говорить о том, что я обязана ему жизнью… Разве не говорят мои последние поступки о том, о чем я пытаюсь молчать?

Да, поначалу вопросы и наблюдения пятого помощника вызвали у меня страх, но каким ошибочным оказалось это первое впечатление. Конечно, перед катастрофой и особенно в момент крушения я переживала за многих, но по-настоящему привязалась только к одному человеку.

И все же что-то не давало проявить мне этого. Как только Гарольду стало лучше, я решила не попадаться ему на глаза. На следующий день «Карпатия» вошла в порт Нью-Йорка, и среди толпы на верхней палубе едва ли можно было хоть кого-то найти. Так или иначе, но на пароходе я его больше не видела. Оставалось надеяться, что и он меня тоже.

Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от книги, совершенно бездарной, надо отметить. Ведь все мои вещи утонули, и теперь приходилось довольствоваться тем, что нашлось в библиотеке дома.

– Войдите, – безразлично откликнулась я, едва бросив взгляд на потревожившую меня мисс Лестер.

Она нашла нас только после прибытия, и то отыскала лишь моего брата, от которого и узнала, что я жива. Ну а что произошло с ней, когда стало ясно, что «Титаник» обречен?