Титановая Лоза

Его глазам открылась унылая и безрадостная панорама отчужденных пространств: он увидел темные полуразрушенные корпуса древней атомной станции, окруженные причудливыми, навевающими жуть постройками техноса – городища скоргов, выросшие и окрепшие, вызывающе поблескивали среди сминаемого ветром пепельного тумана.

Парящее в воздухе коммуникационное устройство внезапно отключилось – его движитель дал сбой, высокотехнологичное изделие упало с высоты в несколько метров и исчезло среди наслоений праха.

Дьякон недоумевал.

Он перебрал все возможные варианты, но так и не пришел к однозначному выводу, кто же спас его и немногих последователей от неминуемой гибели, кто вывел из глубины смертельных пространств к более или менее обжитым территориям?

Он так и не узнает этого, не догадается, что был приговорен к смерти, но внезапно получил свободу и жизнь.

Непредсказуемые последствия провальной операции синдиката только начинались, расходясь ударной волной непредвиденных событий по всему Пятизонью, грозя набрать сокрушительную силу нарастающей с каждой секундой лавины…

Цитадель Ордена

– Командор, к вам пришли.

Хантер коснулся сенсора, отключая терминал, с которым только что работал, обернулся, сурово посмотрев на воина, посмевшего потревожить своего командира в неурочный час.

– Что за срочность? Весть от Приора Аргела?

– Вернулась Титановая Лоза. Она просит принять ее.

Лицо Хантера на миг просветлело, словно суровых черт коснулся случайный солнечный луч, но лишь на секунду разгладились глубокие морщины, а взгляд серых глаз подтаял внутренним теплом.

– Позови. – Командор тяжело опустился в кресло.

Гулко рыкнула, сдвигаясь по направляющим, массивная внешняя дверь. Легкая поступь Титановой Лозы воспринималась Хантером на уровне ментальном. Командор, переживший сотни схваток, десятки удачных и неудачных имплантаций, слыл сталкером легендарным, о его воле, бесстрашии, цинизме, способности находить выход из самых отчаянных ситуаций ходили изустные предания, а облик внушал трепет любому, кто видел его впервые.

Он был высок, жилист, подтянут. Любой одежде предпочитал легкую кевларовую броню, в которую мнемотехники Ордена вплели нити, полученные из плодов металлорастений. Ходили слухи, что боевая броня Хантера уникальна, она срослась с телом своего хозяина и питается от него, взамен обеспечивая командору непревзойденную защиту.

Так это или нет, оставалось тайной.

Лицо командора украшали два шрама. Один тянулся от правой скулы к виску, второй растекся на левой щеке, тянулся к глазу, оплетая его серебром стабилизированной колонии скоргов. Поговаривали, что симбиоз с микроскопическими обитателями Пятизонья дал Хантеру уникальные возможности, трансформировав зрение командора, сместив его восприятие в спектры, недоступные обычному человеку.

На этом бросающиеся в глаза следы явного воздействия Зоны не завершались.

Большинство рядовых сталкеров могли лицезреть командора лишь на публичных мероприятиях или в моменты критические, когда Ордену грозила близкая, уже материализовавшаяся опасность. Появляясь на людях, он обычно надевал тяжелую экипировку и боевой шлем, поэтому мало кто догадывался о старом ранении, полученном командором в первые дни после катастрофы.

Сейчас Хантер находился в своих апартаментах и не видел повода скрывать внешность.

Приоры, являвшиеся соратниками командора, так же, как и он, стоявшие у истоков возникновения Ордена, между собой иногда называли его «Железная Башка» за уникальное упрямство, твердость в принятии решений и… как выясняется – за истинный облик!

Часть черепа командора украшала пронизанная нитями колонии скоргов металлокерамическая пластина, вместо волос, утраченных вследствие облучения, на его голове серебрился короткий ежик, образованный все теми же металлическими микрочастицами.

Остался ли Хантер человеком?

Сложно сказать. Внешность командора у непосвященных вызывала дрожь, замешательство и неприятие, но сталкеры из ближнего круга придерживались иного мнения. Они верили Хантеру, по-своему боготворили его, но исключительно за те качества, что изо дня в день демонстрировал командор, твердо, а порой безжалостно проводя политику Ордена, насаждая жесткую дисциплину среди подчиненных и соратников, презирая тех, кто пришел в Пятизонье, гонимый лишь жаждой наживы.

Он верил в то, что делал, и ореол его уверенности невольно распространялся на ближайших сподвижников, а от них – к бойцам, послушникам и еще не принятым в Орден сталкерам.

Легкие шаги остановились перед внутренней дверью.

Хантер поднял руку.

Свинцово-серое пятно, подернутое матовой пленкой неудачной имплантации, уродливой кляксой растеклось по тыльной стороне ладони, вытянулось нитями, пронзая кожу, оплетая пальцы. В ярком свете блеснула тяжелая печатка с микрочипом, на котором рельефно выступал герб Ордена – кандальный узел, с выгравированным девизом: «Узел Священен».