Титановый король

– Безлактозное. Не знаю, как объяснить, – с сожалением разводит руками Дина. Факт, что я без проблем могу объяснить то, чего она объяснить не может, неожиданным образом мне льстит.

– Лактоза – это такой молочный сахар. Безлактозное молоко – молоко, в котором такого сахара нет.

– Несладкое молоко? – Данил очень достоверно изображает, будто его сейчас вырвет. – Зачем оно такое надо?

– Затем, что некоторые человеческие организмы не усваивают лактозу, а им тоже хочется молока. Да и кто сказал, что оно несладкое?

Дина, которая, пока я все это объясняю, куда-то нас ведет, оборачивается.

– А почему они не усваивают? – не сдается Данька. Иногда мне кажется, что возраст «почему» у них не закончится никогда. Впрочем, я рад, что мальчишки настолько любознательны. Особенно потому, что я могу ответить на большую часть заданных ими вопросов без обращения к всезнающей Википедии. Это лишний раз доказывает, что я еще не до конца сдулся. Что, может быть, я не закончу так, как те отупленные бытом и постоянным безденежьем люди, которых я осуждал, пока сам не хлебнул лиха.

– Потому что у них отсутствует нужный для этого фермент – лактаза, – устало поясняю я.

– У тебя нет лактазы? – Ник останавливается и глядит на Дину, запрокинув голову. – Бедняжка! – добавляет он, после чего бросается к ней и простодушно обнимает за бедра. Дина кладет ладонь ему на голову и резко отворачивается, наверняка не желая, чтобы кто-то увидел, как меняется выражение ее лица. Как надетая на него маска крошится и идет трещинами, обнажая что-то интимное и щемящее. То, на что я не хочу смотреть. Не могу смотреть… Но все же вижу.

– Кхе-кхе. Ну, знаешь, я понятия не имею.

– Зачем же тогда ты пьешь безлактозное молоко?

– Затем, что оно полезнее, – почему-то шепотом отвечает Дина. Потом снова откашливается и деланно-бодро интересуется: – Ну, что, будете пробовать?

– Все полезные продукты – редкая гадость.

– Особенно брокколи, – теперь уж вид, что его вот-вот стошнит, делает Никита.

– Люблю брокколи, – улыбается Дина, достает из холодильника пакет молока, который наверняка не купишь в супермаркете эконом-сегмента, следом вынимает из шкафчика два стакана и наливает немного на донышко в каждый. – Давайте, смелей.

Пацаны с опаской приступают к дегустации. Я уже настолько без сил, что хочется их поторопить. Может, прикрикнуть даже… Но, конечно, это не выход. Поэтому я терпеливо жду, а для более надежного сцепления с реальностью приваливаюсь к стене.

– Ну, как вам?

– Молоко как молоко, – авторитетно заявляет Никита. Данил кивает, безмолвно соглашаясь с братом, и тоже зевает до того широко, что у него становятся видны гланды, которые мы так и не вырезали, хотя один горе-лор предлагал. Дина снова одаривает моих пацанов улыбкой и теперь уж наливает им по полному стакану.

– Допивайте, и спать. На ногах ведь уже не стоите, – говорит она и неожиданно переключается на меня, прикорнувшего у стены, как приблудившаяся псина. – Тебе постелить с мальчишками в одной комнате или лучше в смежной?

– Как угодно. Ты только белье дай. Остальное я сделаю сам. Не стоит утруждаться.

На самом деле я даже не могу представить Дину, застилающую мне кровать. Где это видано, чтобы королевы обсуживали челядь? Если бы во мне оставались хоть какие-то силы, я бы не отказался поглядеть на такое. Но не теперь, когда вообще ничего не хочется. Если только сдохнуть, чтобы одним махом покончить со всеми проблемами сразу.

– Тогда пойдемте. Я покажу ваши комнаты.

Мне кажется, в голосе Дины послышалось как будто бы облегчение. Может, она и впрямь не умеет застилать постель и банально рада, что я избавил ее от этого? Да похрен. Мне до этого дела нет. Скорее прилечь бы.

– Здесь могут разместиться мальчики. А ты в соседней комнате. Она небольшая, но из нее ты сможешь попасть к детям, минуя коридор.

Мальчишки залетают в огромную комнату. Она выглядит вполне обычно, если, конечно, в ваше понимание обычного входит элегантная сдержанная роскошь. То, что перед нами детская, угадывается лишь по каким-то незначительным деталям. Мишке, брошенном в кресле… Пледу, что накрывает кровать. Комоду, одним движением руки превращающемуся в столик для пеленания. По пустующему месту у кресла-качалки, явно предназначенному для колыбели. По моей спине тянет холодом… Мальчишки кричат:

– Ух ты! Глянь, как красиво…

– Пап, тут окно, погляди, какое! А это светильник, пап! Только я не могу включить.

– Дина! Дина… Как включить этот светильник? – орет Ник, выбегая в коридор, ведь хозяйка дома не стала заходить вместе с нами в комнату.

– Светильник? – до меня доносится ее растерянный голос. – Я не знаю.

– Ну как ты можешь не знать? Пойдем!

В комнату возвращается Ник, таща за собой как на буксире Дину. А та явно с гораздо большей охотой зашла бы в клетку к голодному тигру, чем сюда… Смотреть на нее больно. И так некстати в голове всплывают ее слова о том, что у нее мог бы быть ребенок, но не сложилось.

– Смотри, я жму на эту кнопочку, а свет не включается!

– Дался тебе этот светильник, – я с досадой вмешиваюсь в разговор.