Титры пишутся на небесах

Его внешний вид тоже привлекал внимание. Он обожал эпатировать публику. Антоний отрастил длинные волосы. Насколько я помнила, они у него были светло-русые, теперь он их осветлил. Носил он одежду древних – всюду. То есть он появлялся в пошитых на заказ то римских, то греческих одеяниях. В «римские периоды», как он их называл, Антоний ходил в туниках – льняных и шерстяных, без рукавов и с длинными рукавами – в зависимости от сезона. Из его объяснений в какой-то программе я узнала, что мужская туника должна доходить до колен спереди, а сзади быть несколько длиннее. У римских сенаторов он позаимствовал вышитую вертикальную широкую пурпурную полосу. Поверх туники он надевал белоснежную тогу с пурпурной каймой – спускал один конец тоги вперед с левого плеча, закрывал спину главной частью, пропускал под правой рукой и перебрасывал на левое плечо, таким образом закрывая переднюю часть тела. Одевание Антония было неоднократно заснято и журналистами, и обычными гражданами.

В «греческие периоды» Антоний носил хитон, опять же с рукавами или без рукавов, который закреплялся на обоих плечах и подпоясывался, а поверх него – гиматий (плащ), полу которого перебрасывал через левое плечо. Иногда облачался в хламиду – небольшой плащ, застегивавшийся пряжкой на груди.

Обувь ему шил какой-то армянин. Летом и в помещениях Антоний ходил в сандалиях на кожаной подошве, которая привязывалась к ноге ремнями. В холодное время носил полуботинки. Народу объяснял, что римляне не появлялись на улицах в сандалиях – это было строжайше запрещено, хотя вроде в фильмах, снятых до Антония, римляне как раз щеголяют в сандалиях. Оказалось, что должны быть как минимум полуботинки. Естественно, для нашего климата они делались более теплыми. Были и сапоги, доходившие до колен, почему-то красные и с четырьмя ремешками. Я даже не пыталась запомнить, кто что обувал в древности, у меня без этого проблем хватало. Но насколько я поняла, Антоний выбрал для себя стиль римских сенаторов, который ему подходил больше всего.

Не знаю, как Антоний защищал от холода ноги по всей длине. Может, поддевал рейтузы? Ведь при нашей погоде в тунике и тоге, но с голыми ногами не походишь. Римские солдаты, охотники, крестьяне (в общем, те, кому приходилось проводить много времени под открытым небом) в холодную погоду использовали повязки из льна и шерсти для бедер и голеней. Но в наши дни это, наверное, было бы слишком. В любом случае одеяния у него в холодную погоду всегда были длинные, и под ними было не рассмотреть рейтузы, кальсоны или что он надевал. Летом он мог появиться и в относительно короткой одежде и светить волосатыми ногами в сандалиях. Когда его спрашивали про штаны и говорили, что мужик вообще-то должен их носить, Антоний спокойно отвечал, что это одежда варваров, к которым он не имеет никакого отношения. Также он заявлял, что носит набедренную повязку (но не демонстрировал).

Для особых случаев у него была особая одежда – пурпурная тога, какие надевали триумфаторы. Кто вышивал на ней золотом сцены – не знаю. Но они были не из римской истории, а соответствовали мероприятиям, на которых Антоний появлялся, и каждый раз вызывали фурор. Ну а венки… Ему их плели специально в одном цветочном салоне – и из колосьев, и из лавровых веток. В таких одеяниях он получал награды на фестивалях – наших и зарубежных. И никто уже не ожидал, что он на красной дорожке появится во фраке или придет в костюме на официальный прием или переговоры. Дресс-код Антония не волновал. Его позиция была простой и понятной: я одеваюсь так и только так. Не пустите – уеду прочь. Его пускали.

В общем, выпендривался он как мог. И выделялся всегда. И привлекал внимание прессы всегда. Его ругали и хвалили, поносили и восторгались им. Он стал известной личностью в мировых масштабах – и его везде принимали на его условиях, тем более что в Греции он говорил на греческом, в Италии на итальянском, в Германии на немецком, а во всех остальных странах на английском – и четко доносил свои мысли и идеи. Ему не требовался переводчик, как другим нашим (и не нашим) режиссерам и актерам.

И благодаря его внешнему виду его сразу и везде узнавали.

Но он нигде и никогда не появился ни с одной женщиной. Он никогда не отвечал на вопросы про личную жизнь, заявляя, что личная жизнь должна быть личной. Хотя актрисы вешались на него пачками. И не только актрисы. Несколько раз на зарубежных фестивалях они появились вместе с литовским режиссером Рудольфом Кальвинскасом – требовалось прийти со спутником или спутницей. Оба были приглашены. Они и составили пару. Никто не знал, как они познакомились.

Наша пресса писала кипятком, на Западе появление двух известных режиссеров парой не было ничем необычным. Там СМИ хорошо выдрессированы. Попробуй скажи что-нибудь против двух мужчин – и получишь многомиллионный иск. Но они с Кальвинскасом никогда не обнимались на публике, не целовались, за ручки не держались. Они просто приходили вместе и вместе сидели в залах и на приемах. На вопросы о своих взаимоотношениях не отвечали.