Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Мнения по поводу крещения и предопределения у них различались, но они были едины в страстном стремлении молиться и распространять Слово Божье. Они подчеркивали огромное значение Священного Писания, презирали пережитки папства, до сих пор не исчезнувшие из новой религии, призывали незыблемо соблюдать священный день отдохновения — воскресенье, осуждая всеобщую разнузданность эпохи. Смысл заключался в личной вере человека, доступ к которой имело лишь милосердие, но ни один священник. Можно сказать, что благочестивые чтили духовную церковь, в то время как верующие, придерживающиеся традиционных взглядов, — зримую.

В июне 1567 года группа сектантов арендовала Пламберс-Холл в Чекер-Ярде, Лондон, якобы для празднования свадьбы; в действительности они стремились провести день в проповедях и молитвах. Молва об их планах достигла властей города. Их окружили, а некоторых арестовали шерифы. Сектанты предстали перед епископом Лондонским. Двадцать четыре человека были на некоторое время брошены в тюрьму. Возможно, именно это событие стало толчком к зарождению религиозных распрей, которые в конце концов привели к расколу страны.

Пуритане пользовались поддержкой наиболее влиятельных людей королевства. Многие епископы благосклонно относились к их стремлениям. Наиболее известным человеком из знати, защищавшим радикальных протестантов, был граф Лестер. Считается, что Уильям Сесил вместе с другими советниками королевы придерживались тех же взглядов. Влиятельная группа пуритан начала формироваться в Кембриджском университете. Королева была невозмутима. Елизавета не собиралась насаждать единственно возможную религию, но требовала подчинения. На этом, как она считала, зиждился мир в королевстве. Ничто бы не вынудило ее провести доктринальную реформу. Ей была неприятна мысль о каких бы то ни было изменениях религии.

Другие были настроены оптимистично. В «Апологии англиканской церкви» 1562 года Джон Джуэл, епископ Солсберийский, провозгласил, что «мы приблизились к апостольской вере столь близко, сколь возможно». Свое убеждение он обосновывал тем, что «мы исследовали святую Библию, которая не может лгать, и нашли нашу истинную форму религии». Эти умеренные протестанты верили, что отыскали вековую истину, давно исчезнувшую в трясине папства. В годы правления Елизаветы вкус к протестантской религии под влиянием конформизма или равнодушия постепенно обрело большинство людей, однако это соглашательство медленно, но верно переросло в традиционную религию Англии. Спустя несколько лет не осталось людей, знавших иные формы богослужения. Эта монархическая церковь на рубеже веков получила название англиканской.

Имело место и другое преобразование, ставшее заслугой королевы и ее совета, — денежная реформа. Елизавета изъяла из обращения обесценившиеся монеты, а также уменьшила количество дешевого металла, используемого при чеканке; впервые за много лет стоимость монеты стала эквивалентна ее номинальной стоимости. Королева положила конец снижению стоимости, начавшемуся в правление ее отца. Достижение это было столь эпохальным, что нашло отражение в месте ее упокоения. В эпитафии оно приводится третьим в числе наиболее успешных свершений Елизаветы после религиозной реформы и сохранения мира. Набожность, мир и процветание должны быть неделимы.

29. Соперницы

Королевы Шотландии и Англии оставались незамужними, и это необычное положение оборачивалось для обеих трудностями. Мария Стюарт искала спутника жизни во Франции или Испании; ходили слухи, что она, вероятно, выйдет замуж за дона Карлоса — сына испанского короля Филиппа II — или даже за брата своего покойного мужа — Карла IX Французского. Случись так, сила ее страны удвоилась бы, а угроза соседней державе стала бы еще серьезнее. Проявив неслыханную дерзость, Елизавета предложила представителям Шотландии при ее дворе, чтобы их госпожа рассмотрела в качестве кандидата на ее руку Роберта Дадли — недавнего фаворита самой Елизаветы, чтобы в итоге произошло объединение в один двор с финансированием со стороны английской королевы. Мария некоторое время рассматривала это предложение как очередное средство приблизиться к английскому трону, однако никогда не была готова принять то, что отвергла Елизавета. Она воодушевленно ублажала соперницу расплывчатыми обещаниями, но в действительности искала иностранного принца.