Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Парламент издал новый Закон об измене, отменявший суровые законы, которые старый король применял к подданным своего подчас неспокойного королевства. Теперь уже плохой отзыв о короле не считался изменой, а для расследования более чудовищных деяний требовалось представить двух свидетелей вместо одного, как было раньше. Именно это условие о необходимости двух свидетелей Генри Галлам, известный специалист по истории административной власти, назвал «одним из важнейших конституционных положений за время правления династии Тюдоров»[45].

В том же духе терпимости из свода законов был исключен Закон о сжигании еретиков от 1414 года. Что еще более важно, отменили Шесть статей 1539 года, называемые также Законом о запрете различных мнений. Поскольку основной целью его принятия являлась поддержка ортодоксального католичества и усмирение активных реформаторов, в новой атмосфере правления Эдуарда закон потерял необходимость и целесообразность, а кроме того, его отмена могла считаться мерой обеспечения веротерпимости. Поэтому парламент отбросил все прежние предосторожности, связанные с изменой и ересью, таким образом негласно отказавшись от жестоких законов прошлого царствования.

Однако были приняты и менее либеральные меры. В частности, утвердили новый Закон о бродяжничестве, согласно которому все, кто не желал работать, становились рабами. Услышав от двух свидетелей о «праздной жизни» некоего лица, два мировых судьи могли постановить, чтобы виновному выжгли на груди букву «V»[46], и приговорить его к двум годам рабства, причем преступника допускалось заковывать в цепи и погонять кнутом. Всякий, кто пытался избежать подобного принудительного труда, подлежал наказанию в виде обращения в пожизненное рабство за первую попытку бегства и смертной казни за вторую. Столь жесткие меры объяснялись беспокойством, которое причиняли бродяги в Англии XVI века. Рыская по стране целыми бандами, они просили милостыню или воровали по своему усмотрению; «дюжие бродяги» представляли собой древний орден со своими традициями и языком в виде «бродяжьего жаргона». Фраза «Этот малый изрядно разубран, подшибим-ка его, облупим да и дадим деру» значила ровно то же самое, что «Этот человек очень хорошо одет, давайте его повалим, обворуем и убежим».

Считалось, что человек без хозяина есть признак разложения или упадка общественного строя, поскольку это порождает новое беспокойство о будущем. В 1577 году Уильям Гаррисон писал: «Хотя не прошло еще полных шестидесяти лет с начала действия новой системы, можно с легкостью судить о ее пользе, поскольку теперь их [бродяг] число, как одного пола, так и второго, достигает, насколько я слышал, всего десяти тысяч человек». Однако законодательство свидетельствует об общественной дисциплине, применявшейся в стране с помощью церковных «обходов», судебных запретов и прокламаций. Всякий праздношатающийся подлежал задержанию или тюремному заключению. Страх беспорядков держал общество в тисках.

Поистине бушующий поток новых законов хлынул в первые месяцы правления герцога Сомерсета. Весной 1548 года Уильям Пэджет, когда-то участвовавший в заговоре вместе с теперешним регентом, написал ему письмо, в котором заявил о беспорядках в стране: «Использование старой религии запрещено, в то время как новая еще не усвоена одиннадцатью двенадцатых королевства». Пэджет посоветовал регенту оставаться бдительным и двигаться осторожно: «Комиссии по одному вопросу, новые законы по другому, а прокламации по третьему, одна за другой и так часто, что народ не успевает к ним привыкнуть… Вам следует пожалеть несчастных детей бедняков и, думая о сохранении порядка в стране, не вводить более новых правил в таком количестве». Однако герцог Сомерсет возражал ему, считая его Кассандрой, предрекающей несчастья.

Никогда еще вопросы религии не вызывали столько разногласий. Некоторые говорили, что герцог Сомерсет зашел слишком далеко, другие, наоборот, жаловались, что принятых мер недостаточно. Признаки религиозных противоречий можно найти и среди членов королевской семьи. Эдуард проповедовал «душевный мир и покой», предпочитая его измененной религии, и начал даже писать трактат на французском языке о верховенстве папской власти; в то же время его старшая сестра Мария четыре раза в неделю посещала мессы. В церквях между разными группами — консерваторами и реформаторами — возникали стычки. В одной церкви отдавали предпочтение римским обрядам, в другой следовали Женеве, тогда как в соседних церквях могли отправлять службы, как в Цюрихе или Виттенберге. Широко тиражировались сатирические стихи, высмеивавшие и консерваторов, и реформаторов. Один из таких памфлетов носил название «Бей папистов! Написано мною, Гансом Гэтприком», а другой вышел в печати как «Балет, провозглашающий падение вавилонской блудницы, под заглавием „Привяжи кобылу, озорник“».