Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Даже в гуще подобных противоречий герцог Сомерсет был занят Шотландией. В начале 1548 года он издал «послание или наставление» шотландскому народу, призывая закрепить братские узы на основе общих интересов и «единого языка на одном острове», который, как прежде, должен носить «старое нейтральное имя Британия». Герцог вновь настаивал на заключении брака между Эдуардом и Марией в качестве основания для подобного объединения, шотландцы же вновь его не послушали. Поэтому подтверждение сведений о запланированной помолвке шотландской королевы Марии с дофином, старшим сыном короля Франции, стало настоящим ударом. Так началась государственная карьера юной принцессы, чья непростая жизнь в последующие тридцать девять лет бросила тень на дела Англии. По слухам, даже в десятилетнем возрасте Мария обладала «духом столь высоким и благородным, что выражала сильнейшее неудовольствие, если с ней обращались уничижительно». Мария де Гиз, вдова Якова V, стала фактически регентом Шотландии на время пребывания дочери во Франции, где юную девушку должны были воспитывать вместе с будущим мужем. Теперь на северных границах Англии ощущалось тягостное французское присутствие.

Французский король все еще хотел вернуть Булонь, однако решительная победа войск герцога Сомерсета в ущелье Пинки его остановила. Вдобавок в интересах Англии было избежать войны с Францией, поскольку любая военная кампания повлекла бы за собой неподъемные затраты. В феврале 1548 года юный король Эдуард благосклонно принял французского посла в Гринвиче, где проводилась учебная осада; для удобства общения они говорили между собой на латыни. Четыре месяца спустя французский отряд высадился в Лите, чтобы помочь шотландским союзникам. В районе города Хаддингтон в Восточном Лотиане было проведено несколько атак и контратак, однако стороны избегали масштабных сражений. Присутствие французских войск на шотландской земле раздражало, подчеркивая недостатки политики герцога Сомерсета, который предполагал усмирить шотландцев путем создания военных гарнизонов.

Младший брат регента барон Томас Сеймур продолжал вынашивать планы собственного возвышения. Новые доказательства их несостоятельности появились в то время, когда молодая леди Елизавета вошла в дом Екатерины Парр. Хотя девушке на тот момент было всего четырнадцать, столь юный возраст ничуть не смущал человека, с удовольствием признававшего себя ее «отчимом». Он мог войти к ней в спальню в одной ночной сорочке и домашних туфлях и устроить игривую потасовку, хлопая девушку по спине или ягодицам. Очевидно, привлекательный лорд-адмирал вскружил принцессе голову. Говорят даже, что Екатерина Парр в конце концов застала их в объятиях друг друга и Елизавете пришлось покинуть дом. Когда пошли слухи, что принцесса носит под сердцем ребенка Томаса Сеймура, члены тайного совета были вынуждены опросить ее ближайшее окружение. И хотя сообщения оказались ложными, иностранные послы не упускали возможности поделиться пикантными подробностями жизни дочери Анны Болейн. Эта история способствовала значительному росту естественной осмотрительности и скрытности Елизаветы.

Когда ранней осенью 1548 года Екатерина Парр скончалась на шестой день после родов, произведя на свет малышку-дочь, барону Сеймуру вновь представилась возможность укрепить свое положение. Вскоре стало ясно, что он все еще строит планы о вступлении в брак с леди Елизаветой. Например, барон пытался выяснить у Томаса Парри, одного из ее домашних слуг, «не уменьшились ли ее великолепные ягодицы». Что, вероятно, более существенно, он стал наводить справки о «состоянии земельного имущества ее высочества и сколько она держит слуг». Какими поместьями и землями владеет? Хорошие ли земли и будут ли они в ее собственности бессрочно?

Однажды по дороге в парламент между Томасом Сеймуром и одним из придворных состоялся следующий разговор.

— Милорд, — начал его спутник, — к моему величайшему сожалению, мне стало известно о некоторых слухах, касающихся вашей светлости.

— Что же это за слухи?

— Мне сообщили, что вы намереваетесь просить руки леди Марии или леди Елизаветы. Затрагивая эту тему, милорд, должен заметить, что попытки осуществить такой замысел могут подорвать не только ваше положение, но и навредить всем, кто последует за милордом.

Когда барон Сеймур опроверг наличие у себя подобных намерений, придворный ответил:

— Рад это слышать — и лучше даже не пытайтесь.

Он предупредил барона, что два предыдущих короля с огромным недоверием относились к могуществу своих подданных; неужели новый король не мог разделять с ними эту слабость? А в таком случае даже собственный брат барона Сеймура регент Сомерсет мог почувствовать необходимость пойти против него.