Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

В первые годы правления юного короля стали очевидны не только социальные, но и религиозные противоречия. «В былые времена, — говорил Хью Латимер, самый популярный проповедник тех лет, в одном из своих поучений, — человек был полон сострадания; теперь же нет в нем жалости, ибо в Лондоне брат его погибает на улице от холода, в немощи лежит у закрытых дверей меж двумя складами и — не знаю, как это назвать, — умирает от голода». Власти уменьшили содержание благородных металлов в монетах, что вызвало новые волны инфляции в уже давно обнищавшей стране. За семь лет, с 1540 по 1547 год, цены выросли на 46 %. В 1549 году они поднялись еще на 11 %. А растущая численность населения означала лишь дальнейшее усугубление тяжелого положения бедняков и сельскохозяйственных рабочих. Продукты были дорогими, а заработная плата — мизерной. Войдя в историю под названием «ценовой революции», эта ситуация сопровождалась дефицитом продуктов питания и нищетой на национальном уровне. В дополнение к этому даже администрации едва удавалось выплачивать свои долги.

Хью Латимер знал, на кого следует возложить большую часть вины. «Это вы, лендлорды, — говорил он, — вы, повышающие арендную плату и уподобляющиеся не отцу, а отчиму, владеете слишком многим… и в результате возникает такой дефицит, что бедняки, живущие своим трудом, не могут в поте лица своего заработать на жизнь». В основном люди жаловались на систему огораживания. Этот термин в действительности охватывал целый ряд практик, представлявших собой совершенно новый подход к землепользованию. Один из элементов огораживания — это укрупнение, то есть объединение множества мелких земельных участков в руках одного человека; второй элемент представлял собой огораживание лендлордом ранее общинных земель, которые он теперь объявлял своей собственностью; третий — превращение пахотных земель в пастбища для скота. Так и получилось, что Хью Латимер восставал против «этих скотоводов, огораживателей, повышающих арендную плату… там, где раньше кругом были домовладельцы и обыватели, теперь можно встретить лишь пастуха с собакой». Предполагается, что основная часть огораживаний завершилась ранее, однако быстрый рост цен и падение уровня заработной платы создали климат, усугублявший все прочие экономические проблемы.

Хью Латимер обращался и к проблеме порчи монет: «Что за прелестный шиллинг [12 пенсов] у нас теперь, — начинал он, — на днях я принял его почти за целый гроут [4 пенса]». Другими словами, стоимость шиллинга сократилась на две трети. Джон Хейвуд сформулировал эту проблему несколько иначе:

Покраснел мой тестон — вас устроил бы он?
Верно, милость небес: глянь, зарделся стыдом[47]

.

Другими словами, под тонким слоем серебра на поверхности монет стала проступать медь. Когда к деньгам не относятся с достаточной серьезностью, экономика начинает рушиться. Реформатор Джон Хупер писал Уильяму Сесилу, начинавшему тогда свою придворную карьеру, что «цены на товар здесь такие, как я вам и говорил, а количество людей велико. С каждым днем их маленькие домишки и бедные жилища приходят во все больший упадок. Так и остается им жить в вечной нужде, разве что Господь пошлет хворь и заберет их из этого мира. Вам известно, чем грозят крайности и насколько неуправляемым и губительным может быть голод».

Летом 1549 года произошло несколько восстаний против системы огораживаний, в ходе которых разъяренная толпа сметала ограждения, установленные для раздела земель. Сами огораживания стали символом всех напастей, преследовавших народ, в том числе посягательств на пустующие и общинные земли, а также утраты жильцами прав перед лендлордами, постоянно повышавшими арендную плату. Обычаи постепенно уступали место договорной системе и конкуренции. В ответ на восстания правительство регента послало комиссию для расследования, почему «многие оказались доведены до крайней бедности и вынуждены оставить родные места»; также проводилось расследование для проверки выполнения соответствующих законов, принятых в правление двух предыдущих монархов.

В интересах регента было открыть доступ на территорию королевского оленьего парка в Хэмптон-Корте, а также восстановить общинное право на землю во многих приходах. Посол Священной Римской империи сообщал своему двору: «С условием сохранения строжайшей тайны мне сообщили, будто регент объявил тайному совету, что, по его мнению, требования крестьян справедливы и оправданны; бедные люди, у которых нет земли для выпаса скота, должны сохранить право на общинные земли, а также те, которые всегда были в общей собственности, а богатым людям и знати не следует захватывать эти земли или присоединять их к своим паркам и владениям». В голову барону Сомерсету могла прийти еще одна мысль. Если новая вера не способствовала установлению социальной справедливости и не упрочила прав бедных слоев населения, она точно не выполнила некоторые из своих первостепенных задач.