Тюремная песнь королевы

Увидев ее, монахини сообщили, что в келье королеву ждет прибывший от Его Величества рыцарь. Анна сочла невежливым заставлять посланца слишком долго ждать и зашла к нему, чтобы забрать послание и передать Энгебурге.

Быстро добежав до бани, она передала письмо через других девушек и вернулась сообщить об исполнении рыцарю. И тут случилось странное – молодой и красивый юноша вдруг ни с того ни с сего упал перед Анной на колени, умоляя ее ответить его чувствам. Не зная, что предпринять, но понимая, что ее принимают за королеву, Анна де Берси смотрела на рыцаря, не в силах объяснить ему его ошибку. Голова ее закружилась от сладостных признаний, в груди разгорелось давно забытое пламя, ноги подогнулись, и Анна упала в объятия прекрасного рыцаря.

Дама была поражена напором и силой ее неожиданного любовника. Совершив несколько блистательных подвигов в соломенном алькове, Тристан наклонил лицо к своей обворожительной подруге, целуя ее в ушко и уговаривая как можно скорее пожениться, так как он не вытерпит разлуки с ней.

Явившаяся через некоторое время к Энгебурге, которой уже доложили об избранном Анной де Берси способе ведения переговоров и которая кипела от негодования за поведение своей фрейлины, Анна упала к ногам королевы. Она призналась ей в своей любви и умоляла позволить ей уехать из монастыря с прекрасным рыцарем, имя которого в пылу амурных восторгов она забыла узнать.

На следующий день Энгебурга наблюдала за отъездом своей первой дамы из окна, не желая спускаться на крыльцо. Ее ответное письмо было передано через де Берси посланцу, так что она даже не поняла, что зябким ноябрьским утром лучший агент господина Мишле Тристан де Вернель был абсолютно уверен, что увозит из монастыря ее – королеву Франции, прекрасную, но отвергнутую всеми Энгебургу.

Глава 37 Послание папы

Узнав, что его лучший агент самым непростительным образом опростоволосился, господин Фернанд Мишле ринулся было за ним, но вовремя одумался. Реально ли догнать лучших королевских коней, да еще когда ими управляют сорвиголовы вроде Тристана де Вернеля?

Поэтому господин Мишле направился прямиком к своему имению, где давно ожидал его приказа к действию уже изрядно соскучившийся без дела Бертран ля Руж.

В это время во дворце крепости Компень король принимал у себя приехавшего к нему папского легата. Кардинал де Труа был доверенным лицом нынешнего папы, которым, как и предсказывала это мать-настоятельница, стал Иннокентий III. Передав письмо понтифика, Его Высокопреосвященство рассматривал Филиппа II.

Высокий, статный король, насколько сумел собрать о нем сведения кардинал, был с детских лет подлинным упрямцем. А как говорят мудрые: «Величайшее заблуждение юности – упрямство, нередко в зрелом возрасте оборачивается величайшей же добродетелью – стойкостью». Филиппу Августу было тридцать три года, это значило, что короля будет невыразимо сложно сломить, заставив признать ненавистную им Энгебургу.

Распечатав папское послание, Филипп II сначала побагровел, его руки затряслись, глаза заметали гневные молнии. Кардиналу потребовались все его душевные силы, чтобы хотя бы остаться на месте. В одно мгновение в памяти несчастного легата предстали лица датских послов, которых после аудиенции у покойного ныне понтифика подкараулил Филипп II и, обокрав, заточил в одну из своих крепостей. Кардинал почувствовал, как у него трясутся поджилки.

Медленно ползли секунды, по лицу умирающего от страха де Труа струился пот. «Этот человек изгнал из дворца первую жену, так что та была вынуждена идти через весь город в компании с прокаженными, – думал легат. – Этот человек без всякой вины заточил несчастную вторую жену в монастырь, создав ей невыносимые условия, а потом женился без благословения Церкви на меранской герцогини, и теперь у них уже двое детей. Этот человек сделает все что угодно и с кем угодно. Для него нет ничего святого, ничего, достойного жалости».

В своем послании Иннокентий III потребовал в жесткой форме немедленного вызволения из монастыря королевы Энгебурги и восстановления ее во всех правах. Кроме того, он приказал непокорному королю без промедления отвергнуть Агнесс фон Меран, в противном случае папа обещал не церемониться с французским королевством, исторгнув его из пределов Святой католической Церкви. Все это было настолько не схоже с мягкой и терпимой политикой папы Целестина, что король не мог не впасть в справедливый гнев.

Наконец король разорвал гнетущую тишину и, ничего не говоря, скомкав послание папы, вышел из приемного зала…

За ответом для папы кардинал явился только на следующий день, но никакого ответа не было и в помине. Так приходил он целую неделю, после которой министры Филиппа II самым вежливым образом напомнили легату, что его дипломатической миссии во Франции скоро придет конец, и если Его Высокопреосвященство не соизволит вовремя покинуть территорию страны, то будет заточен в тюрьму как иностранный подданный, находящийся во Франции без разрешения.

После этого кардинал де Труа счел за благо спешно отбыть в Ватикан.