Читаем Тюремный дневник полностью

Мои адвокаты удивленно переглянулись.

Страна Сибирия

Среди романтических и ностальгических историй в моих дневниках были, впрочем, и веселые зарисовки студенческой жизни в Америке. Вот, например, одна из них.

– Хай! Мария, слушай, извини, что отвлекаю, но у меня есть к тебе вопрос, – прервала мое чтение молодая американка, из тех, кого в Штатах называют «американ бьюти», – совсем юная худенькая блондинка с ярко накрашенными глазами и алыми губками.

Я оторвалась от книги и подняла глаза на внезапно ворвавшуюся в мой книжный мир девушку. Перед учебным столом стояла Мэган, моя одногруппница, будущий магистр в области международных отношений. Вопросы от сокурсников для меня были нормой, а потому это внезапное вторжение меня ничуть не удивило, хоть и слегка расстроило. Я пожалела, что концентрация на занятиях теперь потеряна. Надо было уйти на «бесшумный» этаж библиотечного зала, где запрещено разговаривать. Но что ж теперь поделаешь. Помощь жаждущему знаний – дело святое.

Сняв очки в тяжелой красной оправе и слегка придавив переносицу и внутренние уголки уставших от напряжения глаз большим и указательным пальцами, я ответила:

– Да, Мэган. Чем могу?

– Не могла бы ты, – протянула девушка, – рассказать мне про ту страну, откуда ты, ну, про Сибирию?

Едва сдержав улыбку, чтобы не оттолкнуть тянущегося к познанию ученика (этот навык мне привила педагогическая практика), я как можно приветливее сказала:

– Пойдем со мной, я тебе лучше покажу.

В центре библиотечного зала для занятий магистров и аспирантов, в который пускали только по специальным пропускам, чтобы первокурсники не отвлекали от научной работы будущих ученых, дипломатов и политиков веселой пустопорожней болтовней, стоял громадный географический глобус на деревянной ножке. Встав, я медленно двинулась к нему и жестом поманила однокурсницу за собой. Она послушно пошла следом. Оказавшись у модели земного шара, я слегка крутанула земную ось, и перед нами оказались бескрайние российские просторы с их коричнево-серым рельефом гор, синими линиями рек, зелеными равнинами и желтыми пустынями.

– Вот, Мэган, смотри сюда, – показала я пальцем, – видишь, это отсюда и досюда Сибирь.

– Вау! Какая большая, – изумилась студентка.

– Да, ты права. Большая. Только нет такой страны «Сибирия», Мэган. Это называется «Сибирь», и это не страна, а географический регион России. А вот это, – показала я на длинную серо-коричневую линию, разделяющую евразийский континент, – Уральские горы, они отделяют европейскую часть России от азиатской.

– А ты тогда откуда? – не сдавалась будущий ученый-международник Мэган.

– Вот, смотри, – наклонилась я ближе к глобусу. – Тут, в южной части Сибири, есть Алтай, тут вот Алтайские горы, видишь, а тут столица Алтайского края – Барнаул. Вот тут я и родилась.

– Вау! Ясно! Ну, ладно, спасибо. Извини, что отвлекла, – сказала Мэган и будто бабочка упорхнула к соседней парте, где сидели уже давно звавшие ее друзья.

Я еще несколько минут стояла над глобусом. Вот точки с родным названием «Барнаул» касается голубая линия реки Обь. В памяти всплыли картинки весеннего ледохода бурной полноводной реки, с которой так много связано в моей жизни…

– Хм, страна «Сибирия». Сепаратизм какой-то, – про себя улыбнулась я. И побрела обратно к столу, заставленному высоченными стопками иностранных книг.

* * *

… Через 10 дней после моего ареста несколько одногруппников дали интервью газете «Вашингтон Пост», единодушно отметив, что мое отношение к родине всегда, оказывается, выглядело как-то подозрительно.

Но все же, как говорят, мир не без добрых людей, моя университетская одногруппница Сара Шоффел, с которой мы почти безмолвно часами просиживали в библиотеке, после моего ареста встала на мою защиту, пойдя против всех друзей и родственников, в один голос твердящих, что такие контакты во вред ее будущей карьере. Это требовало большого мужества – пойти против толпы, но, наверное, на таких, как она, и держится этот мир.

Золушка

«Это непросто, но я люблю свою работу. Они у меня как девочки-дочки: немного растеряшки, слегка неопрятные, непослушные, эмоциональные, но такие прекрасные и любимые», – написала я в своем дневнике.

Любить надо в кредит, а не за заслуги – этим принципом я руководствовалась ежедневно. Когда я получила работу уборщицей в отделении, у меня появилось первое в тюремной жизни прозвище – «Золушка». Признаюсь, первые дни в этой почетной должности в отделении для особо опасных преступников, большая часть из которых выросла на улице, были, мягко говоря, непростыми.

Наше отделение имело заслуженную дурную славу: у нас регулярно происходили конфликты, нередко заканчивающиеся драками, женщины громко спорили и ругались матом, а подчас случалось и воровство. Последнее в основном касалось еды с подносов, больше воровать было нечего. Иногда зазевавшаяся заключенная не обнаруживала на своем подносе положенного маленького пакетика с сахаром или котлеты, и тогда начиналось громкое выяснение отношений.

Перейти на страницу:

Все книги серии Портрет эпохи

Я — второй Раневская, или Й — третья буква
Я — второй Раневская, или Й — третья буква

Георгий Францевич Милляр (7.11.1903 – 4.06.1993) жил «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве». Он бы «непревзойденной звездой» в ролях чудовищных монстров: Кощея, Черта, Бабы Яги, Чуда-Юда. Даже его голос был узнаваемо-уникальным – старчески дребезжащий с повизгиваниями и утробным сопением. И каким же огромным талантом надо было обладать, чтобы из нечисти сотворить привлекательное ЧУДОвище: самое омерзительное существо вызывало любовь всей страны!Одиночество, непонимание и злословие сопровождали Милляра всю его жизнь. Несмотря на свою огромную популярность, звание Народного артиста РСФСР ему «дали» только за 4 года до смерти – в 85 лет. Он мечтал о ролях Вольтера и Суворова. Но режиссеры видели в нем только «урода». Он соглашался со всем и все принимал. Но однажды его прорвало! Он выплеснул на бумагу свое презрение и недовольство. Так на свет появился знаменитый «Алфавит Милляра» – с афоризмами и матом.

Георгий Францевич Милляр

Театр
Моя молодость – СССР
Моя молодость – СССР

«Мама, узнав о том, что я хочу учиться на актера, только всплеснула руками: «Ивар, но артисты ведь так громко говорят…» Однако я уже сделал свой выбор» – рассказывает Ивар Калныньш в книге «Моя молодость – СССР». Благодаря этому решению он стал одним из самых узнаваемых актеров советского кинематографа.Многие из нас знают его как Тома Фенелла из картины «Театр», юного любовника стареющей примадонны. Эта роль в один миг сделала Ивара Калныньша знаменитым на всю страну. Другие же узнают актера в роли импозантного москвича Герберта из киноленты «Зимняя вишня» или же Фауста из «Маленьких трагедий».«…Я сижу на подоконнике. Пятилетний, загорелый до черноты и абсолютно счастливый. В руке – конфета. Мне её дал Кривой Янка с нашего двора, калека. За то, что я – единственный из сверстников – его не дразнил. Мама объяснила, что нельзя смеяться над людьми, которые не такие как ты. И я это крепко запомнил…»

Ивар Калныньш

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес