Мои адвокаты удивленно переглянулись.
Страна Сибирия
Среди романтических и ностальгических историй в моих дневниках были, впрочем, и веселые зарисовки студенческой жизни в Америке. Вот, например, одна из них.
– Хай! Мария, слушай, извини, что отвлекаю, но у меня есть к тебе вопрос, – прервала мое чтение молодая американка, из тех, кого в Штатах называют «американ бьюти», – совсем юная худенькая блондинка с ярко накрашенными глазами и алыми губками.
Я оторвалась от книги и подняла глаза на внезапно ворвавшуюся в мой книжный мир девушку. Перед учебным столом стояла Мэган, моя одногруппница, будущий магистр в области международных отношений. Вопросы от сокурсников для меня были нормой, а потому это внезапное вторжение меня ничуть не удивило, хоть и слегка расстроило. Я пожалела, что концентрация на занятиях теперь потеряна. Надо было уйти на «бесшумный» этаж библиотечного зала, где запрещено разговаривать. Но что ж теперь поделаешь. Помощь жаждущему знаний – дело святое.
Сняв очки в тяжелой красной оправе и слегка придавив переносицу и внутренние уголки уставших от напряжения глаз большим и указательным пальцами, я ответила:
– Да, Мэган. Чем могу?
– Не могла бы ты, – протянула девушка, – рассказать мне про ту страну, откуда ты, ну, про Сибирию?
Едва сдержав улыбку, чтобы не оттолкнуть тянущегося к познанию ученика (этот навык мне привила педагогическая практика), я как можно приветливее сказала:
– Пойдем со мной, я тебе лучше покажу.
В центре библиотечного зала для занятий магистров и аспирантов, в который пускали только по специальным пропускам, чтобы первокурсники не отвлекали от научной работы будущих ученых, дипломатов и политиков веселой пустопорожней болтовней, стоял громадный географический глобус на деревянной ножке. Встав, я медленно двинулась к нему и жестом поманила однокурсницу за собой. Она послушно пошла следом. Оказавшись у модели земного шара, я слегка крутанула земную ось, и перед нами оказались бескрайние российские просторы с их коричнево-серым рельефом гор, синими линиями рек, зелеными равнинами и желтыми пустынями.
– Вот, Мэган, смотри сюда, – показала я пальцем, – видишь, это отсюда и досюда Сибирь.
– Вау! Какая большая, – изумилась студентка.
– Да, ты права. Большая. Только нет такой страны «Сибирия», Мэган. Это называется «Сибирь», и это не страна, а географический регион России. А вот это, – показала я на длинную серо-коричневую линию, разделяющую евразийский континент, – Уральские горы, они отделяют европейскую часть России от азиатской.
– А ты тогда откуда? – не сдавалась будущий ученый-международник Мэган.
– Вот, смотри, – наклонилась я ближе к глобусу. – Тут, в южной части Сибири, есть Алтай, тут вот Алтайские горы, видишь, а тут столица Алтайского края – Барнаул. Вот тут я и родилась.
– Вау! Ясно! Ну, ладно, спасибо. Извини, что отвлекла, – сказала Мэган и будто бабочка упорхнула к соседней парте, где сидели уже давно звавшие ее друзья.
Я еще несколько минут стояла над глобусом. Вот точки с родным названием «Барнаул» касается голубая линия реки Обь. В памяти всплыли картинки весеннего ледохода бурной полноводной реки, с которой так много связано в моей жизни…
– Хм, страна «Сибирия». Сепаратизм какой-то, – про себя улыбнулась я. И побрела обратно к столу, заставленному высоченными стопками иностранных книг.
… Через 10 дней после моего ареста несколько одногруппников дали интервью газете «Вашингтон Пост», единодушно отметив, что мое отношение к родине всегда, оказывается, выглядело как-то подозрительно.
Но все же, как говорят, мир не без добрых людей, моя университетская одногруппница Сара Шоффел, с которой мы почти безмолвно часами просиживали в библиотеке, после моего ареста встала на мою защиту, пойдя против всех друзей и родственников, в один голос твердящих, что такие контакты во вред ее будущей карьере. Это требовало большого мужества – пойти против толпы, но, наверное, на таких, как она, и держится этот мир.
Золушка
«Это непросто, но я люблю свою работу. Они у меня как девочки-дочки: немного растеряшки, слегка неопрятные, непослушные, эмоциональные, но такие прекрасные и любимые», – написала я в своем дневнике.
Любить надо в кредит, а не за заслуги – этим принципом я руководствовалась ежедневно. Когда я получила работу уборщицей в отделении, у меня появилось первое в тюремной жизни прозвище – «Золушка». Признаюсь, первые дни в этой почетной должности в отделении для особо опасных преступников, большая часть из которых выросла на улице, были, мягко говоря, непростыми.
Наше отделение имело заслуженную дурную славу: у нас регулярно происходили конфликты, нередко заканчивающиеся драками, женщины громко спорили и ругались матом, а подчас случалось и воровство. Последнее в основном касалось еды с подносов, больше воровать было нечего. Иногда зазевавшаяся заключенная не обнаруживала на своем подносе положенного маленького пакетика с сахаром или котлеты, и тогда начиналось громкое выяснение отношений.