Тюремный дневник

До моей очереди оставалось всего несколько человек, как вдруг по громкой связи объявили мою фамилию. Нужно было подойти к огромной стеклянной стене, одностороннему зеркалу, через которое нас было видно, а наблюдавшие оставались скрытыми от глаз заключенных, и, лишь приблизившись почти вплотную, можно было разглядеть находившихся внутри надзирателей. В стене где-то на уровне метра над полом было окошко, через которое полагалось вести диалог с охранниками, получать по мере необходимости туалетную бумагу и передавать документы.

Сердце почуяло неладное, но делать было нечего, и я направилась к окошку. Надзирательница приказала мне подойти к двери слева от стены-зеркала и ожидать, когда меня заберут.

«Куда?» – ломала голову я, пытаясь убедить себя, что меня не постигнет участь исчезнувшей вчера за этой дверью моей фитнес-подопечной Фейт, которая так и не вернулась на свои нары.

Послышался щелчок, после которого полагалось потянуть дверь на себя. Так я оказалась в уже знакомом помещении-предбаннике, отделявшем тюремный барак от улицы. Внутри меня ожидали трое – два мужчины и одна женщина в черной униформе.

– Вещи собрать и с ними на выход, – грубо сказала надзирательница.

– Что? Зачем? Куда опять? – пыталась узнать я хоть что-то о своей судьбе, впрочем, не особо рассчитывая на ответ. Так уж положено, чтобы заключенный находился в постоянном нервном напряжении, гадая, что ему предстоит.

– Как придем, узнаешь, – рассмеялась в ответ женщина в черном.

Я покорно вернулась к своей верхней железной полке с номером 11 и стала собирать вещи в большую пластмассовую корзину с крышкой. Вещей было немного: пара комплектов зеленой униформы, коричневые шорты и грязно-зеленые футболки. Вокруг меня столпились мои подопечные в учебе и спортивных занятиях.

– Бутина, ты куда? – стали допытываться они.

Наконец подошла и Фэнтези:

– А ну разбежались, – шикнула она на женщин, и они, зная, что с Фэнтези шутки плохи, мгновенно расползлись по углам.

– Малыш, ты что натворила? – спросила она, когда мы остались одни. – А, впрочем, ясно: ты и нарушение тюремных правил – вещи несовместимые. Повод им все равно не нужен. Так слушай, я там была много раз. Это карцер на третьем этаже основного корпуса тюрьмы. Там уже пару лет сидит Джей, когда будешь на перерыве в общем холле, поговори с ней через дверь. Скажи, что от меня. Она хорошая девчонка, совсем ребенок, правда. Господи, надеюсь, это ненадолго. Ну ты, короче, держись там, ладно?

Голос из громкоговорителя снова прокричал мое имя. Пора было идти.

– Фэнтези, спасибо тебе за все. Я никогда тебя не забуду, – сказала я и, схватив пластиковую корзину, быстро пошла к выходу.

За дверью охранники надели на меня кандалы, наручники и цепь, придерживая за плечо, вывели на улицу, и через несколько секунд я оказалась в автозаке.

На заднем сиденье грязного автозака, окна которого заливали потоки дождя, я, едва шевеля губами, читала «Отче наш», прося Господа лишь о том, чтобы он дал мне сил пережить новое испытание и не оставлял меня одну.

Через пару минут машина въехала в гараж, дверь со скрипом поползла вниз и, наконец, глухо ударилась о бетонный пол. Меня выгрузили из кузова и отвели в коридор приемного отделения основного здания тюрьмы, туда, где оформляли при поступлении. Там я сидела на лавке, сжавшись в маленький комочек и трясясь от страха, понимая, что меня ждут дни, а может, даже месяцы одиночки.

Крупная женщина в форме подошла ко мне, и я, наконец, узнала, за что мне «прописали» воспитательный карцер – за то записанное накануне вечером видеообращение к россиянам. Я пыталась что-то возразить, говоря об американской конституции и первой поправке, закрепляющей свободу слова, в ответ на что надзирательница только громко рассмеялась и приказала мне «поднять задницу» и идти вперед в комнату для переодевания. Там мою зеленую униформу заменили на оранжевую, которая полагалась обитателям карцера. Лифт поднялся на третий этаж, где, как я уже знала, за бесконечными коридорами с железными дверями меня ждал страшный карцер с камерами без окон.

Моему взгляду открылся небольшой, примерно пять на пять шагов, бетонный зал грязно-бежевого цвета с двумя железными столами и приваренными к ним по кругу табуретками. Вокруг располагались металлические двери с маленькими окошками и закрытыми на ключ отверстиями для подачи еды. Надзиратель открыла большим ключом дверь третьей камеры, и я вошла внутрь. Каковы же были мое удивление и огромная радость, когда я увидела, что в углу нижних нар сидит, съежившись и уставившись в стену, Фейт. Увидев меня, она подпрыгнула на своих тоненьких ножках с острыми коленками и бросилась мне на шею:

– Бутина, тебя мне Господь послал. Боже, какая радость, я буду не одна!!! – кричала она, обнимая меня так, что было трудно дышать.

– Фейт, этого не может быть. Меня всегда держали одну, а тут ты. Боюсь, что это ошибка, которую они скоро осознают и исправят, – сказала я, когда Фейт освободила меня из своих объятий.