Тюремный дневник

Так что сборы заняли у меня не больше минуты. Уже в униформе я залезла обратно на свою верхнюю железную полку и уставилась в потолок, терпеливо ожидая, когда пройдут 59 минут. Сердце, казалось, хотело выпрыгнуть из груди: «Что меня ждет дальше? Какие новые испытания мне готовят американские власти? Снова одиночка или общий режим? Какая она, федеральная тюрьма? Какие там заключенные – такие же, как моя Фэнтези и те милые девушки, которых я встречала на своем пути? А может, они совсем другие – заядлые преступницы, которых на годы отправили за решетку, чтобы они заплатили на свои страшные деяния?» Я на секунду пожалела, что покину наш с Фэнтези маленький, 3,5 × 2 метра, железный бункер, где мы так много играли в карты, я читала ей вслух, а она учила меня делать тюремный лимонад, растворяя мятную карамельку в стакане с водой.

«Что ж, не стоит грустить, – подумала я, – хоть это и страшно, но зато на шаг ближе к возвращению домой». Чтобы отвлечься от мыслей о пугающей неизбежности, я села на бетонной койке, подогнув под себя согнутые в коленках ноги, и тихонько, стараясь не разбудить соседку, которая уже, наверное, видела третий сон и громко сопела, тихонько запела нашу походную песню, которую когда-то в далеком детстве мы, уставшие после исследования гор Алтая подростки, пели хором у ночного костра: «Там птицы не поют, деревья не растут, и только мы плечом к плечу врастаем в землю тут…». Я закрыла глаза, и вот уже и нет вокруг железных стен, а только мерно потрескивают угли костра, а надо мною бесконечное звездное небо.

– Барби? – послышался с нижней полки тюремных нар сонный голос Фэнтези. – Они скоро придут за тобой, да? – ее личико в больших очках с черной толстой оправой смотрело на меня снизу вверх.

– Да, Фэнтези. Надзиратель только что сказал. Я не хотела тебя будить.

Я, конечно, врала. Я очень хотела, чтобы она проснулась, чтобы сказать ей напоследок в очередной миллионный раз, что она спасла меня от страшного одиночества. Я бы обязательно сделала это, но только в последние несколько минут, прежде чем покину камеру. Долгое прощание было бы слишком тяжело для нас обеих.

Даже в полумраке комнаты я видела, что ее совиные глаза наполнились слезами.

– Фэнтези, – шепотом сказала я, – я буду скучать по тебе. Ты спасла меня, спасибо.

– Хватит уже, – она подняла руку и погладила меня по коленке. – Я люблю тебя, Барби. Я тоже буду скучать. Ты не забывай меня, ладно? Я приеду к тебе в Россию и познакомлюсь с твоими родителями и котом, Мейсоном, кажется, – натужно улыбнулась Фэнтези.

– Не забуду. Никогда. Обещаю.

Динамик вновь ожил:

– Собирайся. Охрана будет через пару минут.

– Я готова, сэр! – громко сказала я и быстро спрыгнула с верхней полки.

Фэнтези бросилась мне на шею, и мы обе тихо, почти неслышно заплакали. Дверь щелкнула.

– Мне пора, – аккуратно отстранила я от себя Фэнтези. – Я найду тебя, как только смогу. Слышишь? Я обещаю.

И я вышла из камеры в маленький железный холл. Там меня уже ждала надзирательница. Протянув мешок с униформой Александрийской тюрьмы, она приказала мне переодеться в душевом закутке. Покосившись на красный глазок камеры в углу, я переоделась и отдала женщине тюремную униформу "Шейди Каунти". Забрав вещмешок, она исчезла, оставив меня одну в холле. Все двери камер были заперты, так что мне оставалось только сесть на приваренный к столу железный табурет и ждать неизвестности. Через пару часов мне принесли сэндвич, а потом снова оставили в одиночестве. Наконец, через примерно час, а может, два, точно я не знала – часов у меня не было, а окон в отделении тем более – железная дверь, медленно скрипя, поползла в сторону. Голос из ниоткуда приказал идти вперед по коридору, что я и сделала. Передо мной по очереди отползали в сторону сначала одна, потом вторая, потом третья дверь, вокруг не было ни души, я все шла по длинному лабиринту бетонных коридоров с серыми стенами к ожидающей меня неизвестности.

Наконец в одном из помещений я встретила полную чернокожую женщину-надзирательницу, которая изъяла у меня резинку для волос, отчего те рассыпались по плечам, причиняя массу неудобств грубо щупающей меня по рукам и ногам охраннице в липких черных перчатках. Убедившись, что у меня ничего запрещенного нет, на меня надели кандалы, наручники и соединили руки и ноги длинной цепью, закрепленной на поясе.