Тюрьма

Отпрыск, фактически параллельный Виталию Павловичу, но немножко поотставший от него во времени, не говоря уж о пространстве, в данном случае легко покрываемом понятием о житейских успехах каждого из братьев, вытянулся на деревянном помосте, заменявшем в отведенной ему нынче камере нары, и погрузился в воспоминания о сладком лагерном житье-бытье. Лязгнули засовы, дверь отворилась, и вошли три охранника с опущенными к полу дубинками. Лампочка над дверью проливала тусклый свет на их мощные фигуры. Дугин-младший встал; главное, не поддаваться страху, внушал он себе, не унижаться перед этими скотами. Первые удары он принял хладнокровно, с достоинством, а о том, что последовало за ними, впоследствии он не мог вспомнить с достаточной ясностью, и, наверное, эта неспособность отчитаться как нельзя лучше свидетельствует, что он до конца держался молодцом, хотя это уже не имело какого-либо значения.

Охранники опрокинули его на помост, завернули в предусмотрительно прихваченное ими одеяло и энергично заработали дубинками. Когда они устали и остановились, чтобы немного отдохнуть, один из них сказал, склонившись над распростертым телом и вглядываясь в неожиданно высунувшееся из-под одеяла лицо:

— Готов!

— Зови врача! — подал голос второй.

Третий охранник ничего не сказал. Врач, несмотря на совершенно неурочный для него час, весьма кстати оказался поблизости. Он осмотрел пострадавшего.

— Ну что? — спросил охранник, до сих пор не проронивший ни звука. — Отдал Богу душу?

— Будем реанимировать! — сурово ответил врач.

Охранники вышли из камеры, удивленно покачивая головами. Что за круг такой, заколдованный, замкнутый, — человека бьют, потом его же реанимируют, возвращают к жизни. И не похоже, чтобы одно исключало другое. А если взаимного отрицания нет, следовательно, тут должна быть какая-то особая, с большей или меньшей отчетливостью, но вполне убедительно выраженная связь. И в чем же она? Как называется? Как ее истолковать?

На другом конце города, в колонии, закончилось совещание офицеров. Стратегия и тактика были определены самые простые: открыть ворота да впустить специально обученных для подобного рода операций солдат, а они уже сами разберутся, что к чему. Было, правда, опасение, что осужденные попытаются предупредить нежелательные им события и устремятся на прорыв, но в такую возможность мало кто верил.

Против штурма высказался один лишь майор Небывальщиков, религиозный подвижник в среде лагерной администрации. Он предвидел, что даже широкая огласка, какую получил бунт, и присутствие депутата не помешают солдатам учинить побоище, особенно теперь, когда среди них распространился слух о пособничестве Филиппова побегу Дугина.

Крыпаеву майор подвернулся в пустом коридоре, может быть, далеко не случайно, и подполковник решил, что тот еще не утратил веру в его более возвышенный, чем у смирновской лагерной верхушки, образ мысли, на что-то надеется и не прочь потолковать по душам, за что-то плотно и уверенно плывущее ухватиться, пока разливающееся вокруг зло не обессилело его и разметавшиеся повсюду щупальца адских исчадий не утащили на дно. Стал подполковник рисовать на своем прекрасно сформированном лице выражение, как-то соответствующее мощи рассекающих волны лайнеров, фрегатов и айсбергов, а в душе потешался над сбитым с толку богоискателем.

— Давайте, майор, валяйте, не стесняйтесь, — по-простецки, не гнушаясь некоторым даже панибратством, поощрил он.

Надеется, предположим, на перевод в другое, более достойное место, — размышлял он, пока майор мялся, не решаясь заговорить, — и почему бы не устроить ему этот перевод, малый сей заслужил. Подполковник с остро кольнувшей его сердце жалостью воззрился на майора.

— Знаете, у меня созрела любопытная идея. А ну как собрать на большую конференцию сотрудников исправительных учреждений и служителей культа, предоставить им возможность вместе обсудить проблемы… гм… перевоспитания осужденных, воздействия на их души… Я мог бы организовать нечто подобное. А у вас, майор, в этом отношении уже имеется известный опыт. Я вас непременно приглашу!

— Это хорошо, это хорошая идея, — согласился майор, без особого, впрочем, энтузиазма. — Но здесь все погибнет…

— Как же мне понимать ваше последнее высказывание? — перебил подполковник с преувеличенной озабоченностью.

— Я на совещании ясно изложил свою позицию.

— Касательно завтрашнего ввода войск? Нет-нет, вы это напрасно, откуда этот пессимизм, зачем мрачные прогнозы? Я здесь именно для того, чтобы предотвратить возможные эксцессы. Солдаты будут вести себя дисциплинированно. Я обещаю вам это! Они строго предупреждены.

— Отец Кирилл погиб, а завтра самый храм разрушат! — с жаром воскликнул майор Небывальщиков.

Подполковника покоробило столь нетактичное напоминание о его осечке с попом, тем не менее желание утешать и приободрять майора не угасло.