Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

Вот еще несколько цитат из уголовного дела:

«Лазаренко поручил мне в буквальном смысле «выбить» любым способом из Котика явку с повинной об убийстве и сожжении трупа где-то в поле, об убийстве людей в машине. Котика избивали месяца полтора, и он все время писал явки».

«Майор Лазаренко дал задание Долгополову избить заключенного Сезко В. В. с целью получения от него явок с повинной. В процессе пыток на Сезко поджигали одежду».

«Майор зачитывал перечень преступлений, совершенных в Краснодарском крае: изнасилование у какого-то вагончика, кража из магазина. Когда меня, избивая, вынудили писать явки, я стал вспоминать те чужие преступления, о которых мне читал Лазаренко, предлагая взять их на себя».

В приговоре по данному делу говорится, что «с целью создания видимости благополучия в проводимой под его контролем оперативной работе среди подследственных и осужденных, в погоне за высокими показателями раскрываемости преступлений подсудимый Лазаренко с помощью созданной им группы доверенных лиц из числа осужденных… организовал систематическое применение физического насилия к арестованным с целью получения от потерпевших явок с повинной». Если так, то одному ли Лазаренко нужна была эта видимость, платой за которую стали человеческие судьбы?

Смерть двадцатидвухлетнего Николая Кравцова, скончавшегося в стенах СИЗО при довольно странных обстоятельствах, так и осталась неразгаданной. Не случайно старший следователь И. Поветкин в постановлении о производстве эксгумации трупа Кравцова (якобы умершего от туберкулеза легких) отмечает: «Возникает сомнение в том, что причина смерти Кравцова установлена правильно».

Ведь обнаруженные при эксгумации прижизненные увечья появились у Кравцова именно в период его содержания в «пресс-хате». Но о переломах упорно умалчивается в медицинской карте Кравцова. Как указали эксперты, «каких-либо записей о телесных повреждениях в этом документе (медкарте) нет». Получается: в медчасти изолятора о травмах умолчали. Почему? Чтобы не вызывать подозрений у заезжих комиссий и надзирающих прокуроров? Ведь именно для этого, в целях конспирации, весь состав «прессовщиков» периодически перемещался из одной камеры в другую. Из 19-й в 58-ю, из 58-й в 59-ю и так далее…

Это была камера-призрак, камера-ад, кочующая по всему изолятору…

Бывший майор Лазаренко получил в итоге лишь три года лишения свободы условно.

(Журнал «Огонек», № 23, 1989 г., Михаил КОРЧАГИН, «Камера № 19»)

«ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ»

…УВ-14/9, в народе «девятка» — это колония строгого режима и по статусу, и «по жизни». Ее начальника Виктора Костенко ставят в пример на совещаниях ведомства. До него, еще два года назад, бал здесь правили урки: офицеры на зону и носа не казали; а посреди плаца гуляли пьяные зэки с гармошками. Довольно быстро Костенко утвердил свой излюбленный принцип: «На зоне должен быть один блатной — ее начальник».

Жизнь в колонии стала правильнее, но вряд ли веселее. «Девятку» настигла российская болезнь — безработица.

Судьба свела их во второй камере ШИЗО. В этой внутренней тюрьме для зэков сидели за нарушения режима. Все трое практически ровесники. Александр Маслин в свои двадцать три уже четыре раза был судим — грабежи и угоны. Алексей Голузов на два года постарше, а судимостей на одну поменьше — все по кражам и грабежам. У третьего сокамерника, Алексея Дзюбы, в двадцать три вторая судимость и тот же набор — грабеж, кража, угон. Правда, Маслин был единственным среди них, имеющим статью за убийство, — уже на зоне задушил заключенного из-за «возникших неприязненных отношений».

Распорядок в ШИЗО спланирован и утвержден на века: подъем — отбой да прием пищи. В промежутках скучно. Можно спать. А можно и просто, одурев от ничегонеделания, чесать языки. Несмотря на меньший опыт «отсидок», самым заводным оказался Дзюба: по вечерам страшилки рассказывал да фантазировал. Дескать, неплохо бы посмотреть на мир. Безотказный способ перевода в другую колонию — убийство. За заключенного, как правило, много не дают — всегда можно сослаться на «самооборону», договорившись с толпой свидетелей.

Дзюбе долго не пришлось уговаривать корешей — убить так убить, чего же проще! Тем более, что Маслич — специалист. Придумали задушить первого, кого посадят к ним в камеру.

Новый сотоварищ оказался идеальным кандидатом. Во-первых, Л. был на десяток лет постарше заговорщиков, во-вторых, дружелюбием не отличался. Ночью, когда контролер прикорнул на посту, Маслич и Дзюба накинулись на жертву. Но то ли Л. оказался посильнее, то ли поопытнее — ему удалось освободиться. Отделался синяками. На следующее утро, подыскав предлог, Л. перевелся в другую камеру.

Троица затаилась в ожидании новой жертвы. Как-то вечером Дзюба предложил: «А что если нам человечен-ки попробовать? Людоедов обязательно на экспертизу в Москву отправят — покатаемся. А если повезет — под придурков закосим!»