Ткань Ишанкара

Последние дни он часто вспоминал первый раз, когда он на нее посмотрел. Осторожно, сквозь тени, борясь со своими страхами. Ему навсегда врезались в память эти кривые, с облезшей в некоторых местах краской, качели посреди детской площадки в квадрате девятиэтажных домов и девочка с темными волосами, обнявшая одну из качельных цепей рукой. Она прислонилась виском к этой цепи и смотрела куда-то вдаль, почти не моргая, и Йену показалось, что она безумно далеко от своих рассматривающих цветной журнал подруг. Девчонки о чем-то спорили, переворачивая листы. Она чуть повернула голову в их сторону и снова ушла в свои мечты. Йен сразу заметил ее недетский взгляд и печальную полуулыбку, которая за эти годы стала ему родной. Он подумал тогда, что на первый раз ему достаточно. Он не почувствовал в ней никакой магии, но все равно целую ночь смотрел в потолок, вспоминая ее глаза, а под утро сам себе признался, что его зацепило.

Йен выплыл из воспоминаний, чуть тряхнул головой и посмотрел на Ученицу. Он не сразу понял, что изменилось, а когда, наконец, осознал, словно прирос к этому проклятому подоконнику.

Ее глаза были зеленые, как изумруды, и она смотрела на него уже какое-то время, ожидая, пока он поймает ее взгляд, потому что не могла произнести ни слова. Йен подумал, что ему это чудится, он даже пару раз моргнул, пытаясь отогнать видение, но оно не исчезало. Как же он пропустил ее возвращение… Если она и правда вернулась, и он не сошел с ума…

Йен осторожно подошел к ее кровати и взглянул ей в лицо, будто пытался рассмотреть что-то, что развеет его сомнения окончательно, будто не верил, что это и правда его Ученица. Она медленно моргнула, и Йен увидел, как из-под ее шелковых ресниц выкатилась маленькая капелька. Потом вторая, третья… Йен протянул ладонь, дотронулся до ее щеки, и его тут же выкинуло за Грань. Он вернулся в ту же секунду и увидел мир уже раскрашенным в фиолетовые тона, потом нагнулся, дотронулся своим лбом до ее и закрыл глаза. Он чувствовал своей щекой ее слезы, и когда она плохо слушающейся рукой обвила его за шею, сел на краешек кровати и обнял ее, приподняв с постели, и прижал к себе, изо всех сил стараясь не расплакаться в ответ. Она уткнулась мокрым носом в ямку на его шее, словно хотела спрятаться у него на груди от захлестнувших ее воспоминаний, и Йен чувствовал, как она вцепилась в его свитер, и никакая сила не смогла бы сейчас вырвать его из ее пальцев. Он гладил ее по волосам, по затянутой бинтами спине, чувствуя, как сквозь них проступает кровь, радуясь тому, что ей больно, а значит, она и правда живая, слушая ее рыдания и губами собирая с ее лица горячие соленые слезы. Он целовал ее в щеки, в виски, в лоб, понимая, что позволяет себе лишнее, но ему было все равно. Наверно, он что-то говорил ей… Что-то про то, как ему было плохо, как ему ее не хватало, как он ее любит… Наверное, извинялся за все подряд… Йен не помнил. Он просто слушал, как бьется ее сердце, дергано и неровно, и не мог оторваться, не мог разжать руки и позволить ей лечь. Надо было поставить ей капельницу, поторопить Гиварша, но Йен ни с кем не хотел делиться своей безумной и горькой радостью.

Он не знал, сколько прошло времени. Он очнулся от того, что теперь уже она гладила его по голове, прижимаясь к нему щекой, и он чувствовал ее горячее дыхание где-то возле своего уха. Йен осторожно отстранил ее от себя, не выпуская, все же, из рук, и посмотрел ей в лицо.

– Маленькая моя, – шепотом сказал Йен. – Девочка моя…

Она вытерла очередную слезинку, и Йен понял, что она сейчас опять расплачется.

– Ну что ты, – он погладил ее большим пальцем по щеке, держа ее голову в своей ладони. – Маленькая моя… Я так тебя люблю, Кхасси…

– Я тоже вас очень люблю, – еле слышно сказала Тайра. – Простите меня, пожалуйста, – она опять всхлипнула. – Я не могла раньше… Не могла раньше вернуться… Я думала, они подождут меня… Алекс сказал, что там мама, – она посмотрела на него, и Йен увидел, что ее глаза снова полны воды. – Но там ничего нет, сэр ’т Хоофт… Там только темнота… Там ничего нет, никакого света… И мамы там тоже нет… А они говорили… Они не стали меня ждать… Они ушли раньше…

Йен вытер ее слезы и провел пальцем по дрожащим губам.

– Мне так больно, сэр ’т Хоофт…

– Я знаю, Кхасси, – он поцеловал ее в лоб еще раз и снова прижал к себе. – Но это неправда, что там ничего нет. Просто мы не можем туда попасть. Не можем увидеть. Но когда-нибудь это обязательно случится. Я верю.

– Тогда верьте за нас двоих, – сказала она, и Йен удивился тому, как резко изменился ее голос.

Йен кивнул. Если бы она знала, что он верит в это сильнее, чем все живущие на Земле люди…

– Тебе нужно поставить капельницы, – сказал Йен. – Ты потеряла почти всю кровь, мы с Гиваршем сделали, что смогли, но смогли мы немного.

Йен осторожно погладил ее рукой по спине и почувствовал, как Тайра напряглась.

– Все равно больно? – спросил он. – Даже сквозь заклятья?

– Больно, но это не важно… Что со мной?