Тьма между нами

Какая-то огромная, неподъемная тяжесть опустилась сверху на мою голову, вдавив ее глубоко в подушку и не давая мне сдвинуться. Я пытаюсь вытянуть руки, чтобы подняться… Увы, они слабы, как у младенца. Медленно подношу их ко лбу, чтобы оттолкнуть непонятное бремя, но нащупываю лишь свои волосы, спутанные и грязные на ощупь. Тогда я понимаю, что давление исходит не извне, а изнутри.

И начинаю паниковать. Возможно, это инсульт; кровь перестала поступать в мозг, и клетки медленно умирают. Мне нужна помощь. Я пытаюсь пошевелить шеей… тщетно, она словно одеревенела. Неожиданно слева ее простреливает пронзительная боль и поднимается вверх по затылку, делаясь все мучительней. Хочу открыть глаза, но даже это дается с трудом. В конце концов ресницы разлепляются, и в зрачок ударяет яркий свет. Я полностью потерялась в пространстве, вокруг какие-то серые размытые тени. Пытаюсь оттолкнуться от того, на чем лежу; руки упираются во что-то мягкое. Возможно, подушки. Продолжать нет сил: боль в голове нарастает острыми скачками. Я сдаюсь.

Из ниоткуда доносится голос:

— Давай помогу.

Такое впечатление, как будто в магнитофоне зажевало кассету.

— Дай мне руки, Мэгги, — настаивает голос, и я внезапно понимаю, что это Нина.

— Слава богу, — хрипло бормочу я. В горле пересохло.

Ощупываю воздух вокруг себя, пока не нахожу ее руку.

— Мне нужна «Скорая».

Нина отпускает мою ладонь, и я чувствую тепло ее тела, когда она наклоняется надо мной, берет под мышки и приподнимает, чтобы усадить. Боль в голове перекидывается на другую сторону, заставляя резко вдохнуть. Зачем она вообще меня потревожила?

Нина разжимает мне губы пальцами и вкладывает в рот что-то маленькое, круглое и гладкое. Следом к губам прижимается что-то влажное и прохладное, и я чувствую, как по подбородку стекает жидкость.

— Пей и проглатывай, — командует Нина.

Сил повторять просьбу о «Скорой» у меня нет, поэтому я просто слушаюсь. Если она здесь, со мной, значит, все будет хорошо — я в безопасности. Поэтому закрываю глаза и вновь проваливаюсь в сон. И вижу Нину, когда она была малышкой. Кроме нее, мне больше ничего и не надо…

* * *

Едва я выплываю на границу сознания, как опять ощущаю пульсирующую головную боль, словно отбойный молоток вбивает в глаза солнечные лучи. Протягиваю руку и натыкаюсь на Нинину ладонь. Это меня успокаивает. Когда я делаю глубокий вдох, в воздухе больше нет запаха пыли и затхлости. Обстановка вокруг кажется смутно знакомой.

— Не торопись, — советует Нина и помогает мне сесть.

Она запрокидывает мне голову, и от боли в шее на глазах выступают слезы.

— Открывай глаза, — настаивает дочь, а затем капает в каждый глаз по две капли холодной жидкости.

Еле шевеля губами, я жалуюсь, что у меня сильно болит голова, и она предлагает мне таблетку. У меня пересохло во рту, и я припадаю к бутылке с водой, словно страждущий в пустыне.

Постепенно чувства возвращаются, и я с облегчением понимаю, что нахожусь дома, в спальне. Правда, в ней почему-то темнее, чем обычно.

— Что со мной случилось? — спрашиваю я.

Нина берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются.

— Моксидогрель, — шепчет она.

— Мокси… что?

— Моксидогрель, — повторяет она и замолкает.

В повисшей тишине мой затуманенный мозг пытает вспомнить, почему это слово кажется знакомым и что оно означает. Внезапно всплывает ответ, и я понимаю, что Нина видит это по моему лицу, потому что ее ногти впиваются в мою ладонь.

Сердце бешено колотится о ребра, голова снова разрывается от пульсирующей боли.

Что ей известно?

Я не хочу оставаться здесь ни секунды. Надо бежать! Пытаюсь подняться с кровати, но Нина крепко сжимает мои пальцы — если я сдвинусь еще хотя бы на миллиметр, они затрещат и сломаются, как сухие ветки.

Что ей известно?

Свободной рукой я протираю глаза и вглядываюсь в ее лицо. Оно обманчиво спокойно. Но я знаю, что это лишь маска, — я уже видела Нину такой раньше. Бесстрастной и отчужденной. Мы словно два скорпиона, замершие с задранными вверх ядовитыми хвостами, готовые броситься в схватку. Только я слишком слаба, чтобы биться с ней, и она это знает. Потому что сама меня такой сделала.

Что ей известно?

Отворачиваюсь к окну и с удивлением замечаю, что занавески куда-то исчезли, их заменили плотные белые ставни. Ковер тоже пропал, обнажив голые деревянные половицы. Все прочее, насколько я могу судить, осталось, как было.

Наконец Нина отпускает мою руку и делает шаг назад. Я свешиваю дрожащие ноги с кровати и сажусь. Лодыжку оттягивает какая-то тяжесть. Поднимаю ногу и вижу металлическую скобу с пристегнутой к ней цепью.

— Что… что ты со мной сделала? — спрашиваю я в ужасе.

— Я могу спросить у тебя то же самое, — отвечает она.

— Нина, ты меня пугаешь. Зачем все это?

Она пожимает плечами с ледяной улыбкой.

— Можешь сама выбрать причину. Их более чем достаточно.

Так что ей известно?

Глава 53 Нина

Два года назад