Тьма между нами

Иду на второй этаж к спальне, которую Алистер превратил в свой кабинет, но света из-под двери не вижу. Наверное, опять заснул над чертежами. Вхожу и включаю лампу. Письменный стол, заваленный документами, два шкафа для бумаг, стены, увешанные эскизами зданий, мостов и тоннелей. А Алистера нет.

Возвращаюсь в коридор и собираюсь спуститься, чтобы посмотреть, не залип ли он перед телевизором, когда замечаю, что дверь Ниной спальни приоткрыта, и из щели льется теплый свет. Должно быть, она зачиталась своими обожаемыми подростковыми романами и заснула.

Протяжно зевая, иду к ее комнате, чтобы выключить лампу. Внезапно дверь распахивается прямо перед моим носом. Я вздрагиваю от неожиданности. На пороге вырастает Алистер, и в свете лампы я вижу, что он потрясен не меньше меня.

— Ты до смерти меня напугал! — вскрикиваю я. Он не отвечает и смотрит как-то странно. — Все нормально?

— Да, да, — говорит он, натягивая кривую нелепую улыбку, от чего мне становится только тревожнее.

— Почему ты еще не спишь? Нина в порядке?

Алистер кивает чересчур поспешно.

— Конечно.

— Зачем ты к ней заходил?

— Я… Мне показалось, что я слышал шум.

— И?..

— Что?

— Нашел причину?

— Нет, все спокойно.

Мой отец был прирожденным лжецом: он врал как дышал. Муж так не умеет, я вижу его насквозь.

— Ты не договариваешь, Алистер. У нее что там, парень?

Он мотает головой и молчит. И тут я наконец узнаю это выражение лица. Он всегда так смотрит, когда чувствует себя виноватым — например, когда говорит, что вынес мусор, а на самом деле забыл, или что работал в конторе допоздна, а от самого пахнет выпивкой. Только сегодня все это усугубляется страхом. Сколько мы живем с ним, он всегда вел себя спокойно и рассудительно. Не переживал по пустякам, не трясся над карьерой и деньгами, не злился и не впадал в уныние. Я никогда раньше его таким не видела. Он в ужасе и изо всех сил пытается это скрыть.

Я впиваюсь в Алистера взглядом, в поисках правды словно просвечивая его рентгеном.

— Что происходит? — требовательно спрашиваю. — Что ты делал в комнате Нины?

Однако прежде чем он успевает произнести хоть слово, у него за спиной вырастает тень. На секунду метнувшись в сторону, она заносит над головой Алистера какой-то предмет. Он замечает мою реакцию, но прежде чем успевает обернуться, получает сильный удар и падает лицом вниз на пол у моих ног. Я невольно отшатываюсь. И вижу, как Нина вновь заносит над своим отцом клюшку для гольфа. Алистер протягивает вперед руку, надеясь спастись… Тщетно. Дочь наносит ему еще два удара, один по спине, другой по голове, и тот затихает.

Не говоря ни слова, Нина бросает оружие на пол и уходит к себе в спальню так же тихо, как появилась.

Глава 62 Мэгги

Двадцать пять лет назад

Не могу издать ни звука. Не получается даже выдохнуть. Шарю рукой по стене в поисках выключателя. Меня так трясет, что зажечь свет удается не сразу.

Когда загорается свет, я застываю в ужасе при виде распростертого на полу тела Алистера. В затылке зияет пробоина, которая быстро наполняется кровью. Алая жидкость растекается струйками по волосам и капает на пол. Кровь повсюду: потеки на обоях, брызги на потолке, на ковре быстро растущая лужа. Не веря собственным глазам, я щипаю себя за руку в надежде, что это просто ночной кошмар и я сейчас проснусь. Увы, жуткая картина никуда не исчезает. Это не сон. Судя по остекленевшему взгляду, Алистер мертв. Рядом с ним — брошенная Ниной клюшка для гольфа с металлической головкой.

Наконец ко мне возвращается голос.

— Нина! — кричу я в панике. — Что ты наделала?!

Понимаю, что надо скорее бежать вниз и вызывать «Скорую». Но не двигаюсь с места. Убийца — моя дочь. Когда она второй раз занесла над головой Алистера клюшку, в отблеске света уличных фонарей я разглядела в ее глазах застывшую звериную ярость, подобную которой никогда не видела раньше. Чем она вызвана, какими ужасными событиями?.. Держась за стену, чтобы не упасть, я направляюсь к ее комнате.

Малышка в полном ступоре сидит на краю кровати. Глаза широко открыты и неподвижны, щеки, лоб, пижама забрызганы кровью. Подхожу к ней. Она не реагирует.

— Нина, — повторяю я. Опять молчание.

Дочь не изуверка, у нее нет садистских наклонностей. Тогда что же заставило ее наброситься на собственного отца? Я вздрагиваю от страшной догадки. И сразу сама себя одергиваю. Нет, не может быть… Как мне вообще такое могло прийти в голову?! Это беспочвенные домыслы, вызванные испугом. Алистер и Нина всегда были очень близки, он ни за что не переступил бы черту. Я знаю своего мужа. И не вышла бы за него, будь у меня хотя малейшее подозрение, что он… он… Даже в мыслях я не могу произнести это ужасное слово.

Стараюсь отбросить страшное предчувствие, но оно ширится и растет, подминает меня.

— Моя бедная малышка, — рыдаю я. — Что он с тобой сделал?

Нина не отвечает.