Тьма над Петроградом

В ту же секунду Василий Лазоревский, который до сих пор молча наблюдал за происходящим, вскочил со стула и выхватил свой револьвер. Но он не успел даже навести свое оружие на бандита — прогремел выстрел, револьвер Лазоревского упал на пол, а сам Василий завыл, тряся простреленной рукой.

— Я же просил — без шухера! — проговорил Филимонов, опуская дымящийся ствол своего «кольта». — Для первого раза ограничусь строгим выговором, но следующий раз — вычеркну из списка живых, хотя лично мне эта процедура глубоко неприятна! Я вообще человек интеллигентный, люблю кино, а хамства не терплю, считаю его буржуазной отрыжкой далекого прошлого…

Румынский оркестр затих, напоследок первая скрипка издала какой-то душераздирающий звук.

— А это у вас что? — сурово осведомился бровастый бандит, резко дернув завернутую в ткань картину, которую Баранов крепко прижимал к груди.

— Это ничего… это так… это портрет моей покойной бабушки, который дорог мне как память… — забормотал Вольдемар.

— Бабушки? — переспросил бандит и насмешливо уставился на картину. — Слушай, ты, селедкин внук, ты меня сильно раздражаешь! Семе-эн Степанович! — Он обернулся к Филимонову. — Тут картинка какая-то. Брать?

— Бери все, Филин! — распорядился маэстро.

Филин не без труда засунул картину в саквояж и хотел уже перейти к следующему столику, как вдруг входная дверь ресторана снова с ужасным грохотом распахнулась, и в заведение ворвались трое людей в черных кожанках. Один из них тут же навалился на Филимонова, приставив «наган» к его затылку. Двое других встали по сторонам, направив на посетителей оружие.

— Всем оставаться на местах! — рявкнул старший. — Кто шелохнется — стреляю без предупреждения! В особенности это касается граждан налетчиков. Если будет шухер — пристрелю вашего главаря за милую душу, у меня давно руки чешутся!

— ГПУ! — вскрикнула в наступившей тишине какая-то дама.

Филин опустился на колени, вскинул револьвер и выстрелил в одного из чекистов, но промахнулся. В ответ прогремели два выстрела, Филин упал, выронив револьвер.

— Я сказал — стреляю без предупреждения! — проревел чекист. — Всем сей момент лечь на пол! Кто не подчинится — пеняй на себя! Мозги вышибу на счет раз!

— Безобразие! — раздался из зала истеричный выкрик. — Вы должны нас защищать, а вместо этого…

— Мне некогда разбираться, кто тут налетчик, а кто так — буржуй недорезанный! Кто не ляжет на пол — считаю бандитским пособником и расстреливаю на месте!

Задвигались стулья, перепуганные посетители ресторана бросились исполнять приказание.

— А вас что, мои слова не касаются? — Человек в кожанке подошел к столу Баранова.

— Я сам из ГПУ… — заторопился Вольдемар и полез в карман за удостоверением.

— Руки на стол! — заорал на него чекист. — Это мы разберемся, из какого ты ГПУ! Наши сотрудники по ресторанам не шляются, с нэпманами компанию не водят!

— Я здесь по служебной надобности! — забормотал Баранов, вытянув перед собой дрожащие руки. — Провожу секретную операцию…

— На пол, сука! — рявкнул на него чекист. — Все на пол!

Вся компания сползла со стульев и улеглась на полу. Чекист подобрал саквояж Филина.

— Вещественные доказательства! Приобщим к делу!

Вольдемар застонал, провожая саквояж страдальческим взглядом. Вместе с этим саквояжем от него уплывала надежда на светлое, безбедное будущее.

Следя за саквояжем, он совсем забыл про Павла Аристарховича. Тем временем сероглазый молодой человек из-за соседнего столика и его бледная спутница ползком перебрались ближе, подхватили Ртищева под руки и потащили к служебному выходу из ресторана.

Глава 9

У нас ножики стальные,

Гири кованые,
Мы ребята удалые,
Практикованные…

Частушка

— Кто вы? Куда вы меня ведете? — бормотал искусствовед, безвольно переступая ногами.

— Вы не узнаете меня, Павел Аристархович? — проговорил Борис, поддерживая старика и помогая ему подняться по лестнице.

— Господи, Борис Андреевич! — выдохнул Ртищев. — Как же это… там ведь ГПУ… нас догонят…

— Не бойтесь, это ряженые, — успокоил его Ордынцев. — Они из одной шайки с Филимоновым. Нам пришлось договориться с бандитами, чтобы вытащить вас из заключения. Впрочем, они внакладе не останутся, возьмут сегодня хороший куш…

Ртищев дышал тяжело, со свистом и держался за сердце.

— Стар я для таких приключений! — проговорил он, преодолевая последние ступеньки.

Мари открыла дверь, выглянула на улицу, обернулась:

— Чисто, можно выходить!

Борис буквально вынес Ртищева на себе.

Они находились в темном переулке позади ресторана. Вдруг из темноты послышался стук копыт, появилась пролетка.

— Садись, вашбродь! — донесся с козел довольный голос. — Прокачу с ветерком!

— Молодец, Саенко! В самый раз подоспел! — выдохнул Борис, подсаживая Павла Аристарховича в пролетку. Мари вскочила следом, Борис встал на подножку, и Саенко тут же хлестнул лошадь:

— Пошла, родимая!

Пролетка сорвалась с места, промчалась до угла, вывернула на соседнюю улицу. Вдруг навстречу метнулись яркие фонари автомобиля, грохнул выстрел.