Тьма в хрустальной туфельке

Зато она прекрасно помнила Лею, которая вернулась домой раскрасневшаяся и окрылённая после того, как ночью ей удалось улизнуть. Такой счастливой, как тогда, Элеонора подругу больше не видела. Лея всё смеялась, пока снимала старую шляпку и приглаживала волосы. Прошла не одна неделя, прежде чем она перестала напевать «Чарли Шампань»[29]. А Элеонора тогда вспоминала миссис Пембрук, всегда такую спокойную и безмятежную, и думала, полагается ли настоящим леди так громко смеяться. И теперь она только и думала, что о Лее. Где же подруга сейчас?

Элеонора прислушалась, но мало что расслышала. Далёкий шум мог быть аплодисментами или звуком проезжающего кэба. Облако, окрашенное оранжевым светом уличных фонарей, плыло по небу, и звёзды подмигивали ему по пути.

Идеальная ночь для воровства.

Элеонора прокралась по лестнице для слуг и прошла по первому этажу. Остановившись в дверях, она прислушалась, не доносились ли сверху звуки. Тишина заставила её медлить. Спит ли мистер Пембрук или сидит в своём кабинете, прислушиваясь к шагам этажом ниже?

Девушка прошмыгнула в малую столовую и закрыла за собой дверь. Белые чехлы от пыли вырисовывались в темноте, словно призраки. Морщась при каждом скрипе половицы, Элеонора на цыпочках подошла к письменному столу. Там она обнаружила, что искала: адресную книгу миссис Пембрук.

Сердце девушки сжалось при виде знакомого аккуратного почерка. Чернила остались такими же чёрными и яркими, словно миссис Пембрук только что отложила перо. В начале книги чуть более небрежно был написан адрес её матери, а рядом значилось: «Элис Хартли, урождённая Уотерс». Это был тот самый дом, где умерла мать. Элеонора прижала красную книжечку к груди, внезапно почувствовав себя маленькой.

Как только она начала рыться на столе, то уже не сумела остановиться. Она просматривала старые счета, меню, которым до сих пор пользовалась миссис Бэнбёри, письма в конвертах. Элеонора нашла старые школьные отчёты Чарльза – он очень старался, но не сильно продвинулся, – несколько рекомендательных писем, любовных писем от мистера Пембрука, которые девушка тут же отшвырнула, и, наконец, письмо о ней самой. Её имя ярко выделялось на бумаге, и Элеонора тут же развернула письмо.

«Дорогая миссис Пембрук!

Осмотрев мисс Элеонору Хартли, я рад сообщить, что у неё нет никаких признаков чахотки. Однако я считаю маловероятным, что ребёнок когда-нибудь снова заговорит. Не исключено, что смерть её родителей, особенно матери, повредила её рассудок. Если вы решите оставить её в доме, я бы порекомендовал воспользоваться услугами сиделки…»

Элеонора уставилась на письмо. Оно было написано доктором Макреди, семейным врачом Пембруков. Девушка не помнила, что не могла говорить, и ощутила укол негодования. «Повредила её рассудок»? Этот человек явно был шарлатаном! Девушка сунула письма обратно в ящик и поднялась наверх, крадучись по скрипучим половицам. Некоторые люди из адресной книги миссис Пембрук должны были вспомнить её. Если Элеонора напишет им, возможно, они смогут помочь. Девушка помнила некоторых друзей миссис Пембрук – нескольких строгих старых дев, милую ирландскую семейную пару, парочку рассеянных матерей, – и все они были добрыми. Конечно же, они помогут.

Элеонора сунула адресную книгу под матрас. План начал понемногу обретать форму.

«Повредила её рассудок», – ворчала она, укладываясь в постель.

Особняк Гранборо впитывал дождь, точно губка. Вода просачивалась с чердака и заливала пол спален служанок, собиралась на потолке и стенах влажными пятнами, похожими на язвы. В дом пробирался запах сырости, и Элеонора беспокоилась о сохранности библиотеки.

Миссис Филдинг выпросила у мистера Пембрука денег на ремонт, но, пока рабочие не прибыли, служанкам приходилось затыкать дыры мешковиной и надеяться, что затычки выдержат. Работа была неприятная. По влажным стенам и полу поднимался холодок, подол юбки Элеоноры тащился по лужам. Время от времени какой-нибудь кусочек вымокшей мешковины с влажным звуком падал ей на лицо или на плечо бредущей следом Ифе.

– Ненавижу это, – проворчала ирландка.

– Ну, подумай о чём-нибудь другом, – огрызнулась Элеонора, чувствуя, как вода капает на волосы. – Расскажи мне историю? Это отвлечёт тебя.

Ифе надулась было, но потом начала рассказывать историю про пса, хозяин которого потерялся в море. Ирландка как раз добралась до места, где должны были прийти вести о кораблекрушении, когда в дверь постучали. Элеонора взвизгнула от неожиданности и уронила мешковину. Ифе засмеялась над подругой.

Это оказалась миссис Филдинг.

– Элла, пришёл инспектор. Он хочет тебя видеть.