Тьма в хрустальной туфельке

Их разделяли какие-то несколько дюймов. Девушка могла бы протянуть руку и погладить его шёлковый шейный платок. В уголках его глаз залегли морщинки, и так хотелось пробежать по ним кончиками пальцев.

Элеонора облизнула губы, и взгляд Чарльза метнулся к её рту. Она увидела, как дёрнулся его кадык – мужчина сглотнул, всё так же не сводя глаз с её губ. Он был так близко, что девушка могла разглядеть едва пробивающуюся золотистую щетину и вспомнила ту ночь в библиотеке. Если бы в тот вечер она не перевернула свечу, в чём бы признался Чарльз в той мягкой обволакивающей темноте комнаты, когда все мечты Элеоноры были разложены перед ними?

Чарльз переместился в кресле и отвёл взгляд. Молча они доели ужин.

Бинты Чарльза сняли на следующий день, и весь этот день Элеонора провела за уборкой, как настояла миссис Филдинг. Элеонора скребла и тёрла, вытирала пыль, полировала мебель до тех пор, пока не заболели спина и колени. Запах карболового мыла и плесени впитался в волосы.

– Так для тебя лучше, Элла, – заявила миссис Филдинг. – Девушку вроде тебя обязательно нужно заставлять работать.

К концу дня Элеонора превратилась в липкое серое создание. Больше всего ей сейчас хотелось облачиться в свои чернильно-бумажные доспехи и покинуть особняк Гранборо. Как же прежде ей удавалось выдерживать запах сырости и отвратительное ощущение грязи под ногтями? Плесень словно заползла ей под кожу, наполнив гнилью вены изнутри. И не важно, сколько раз она мыла руки мыльной водой и сбрызгивала волосы розмариновой водой, плесень холодными пальцами скользила по коже. Никогда Элеоноре не сбежать от этого ощущения.

В дверь постучали. Элеонора пинком отправила под кровать грязную одежду и отперла. На пороге стоял Чарльз с большой бутылкой под мышкой, и его взгляд был полон надежды.

– Я тебе кое-что принёс. Можно мне… о господи! Ты спишь здесь?

– Полагаю, в этом есть свои достоинства. Лучше так, чем на кухонном полу.

– О нет, я не то имел в виду… Прости, это было ужасно грубо с моей стороны. У тебя прелестная комната.

Брови Элеоноры взметнулись, и он покраснел:

– Мы могли бы перебраться куда-нибудь, где потеплее, если хочешь.

– Перебраться и?..

– Отпраздновать, конечно же! – сказал он, взмахнув бутылью. – Я не могу придумать лучшего способа отблагодарить тебя за помощь. Спустишься?

Элеонора заколебалась:

– Если миссис Филдинг узнает…

– Она хорошая старушка и не будет возражать.

– Она не станет возражать, если ты это сделаешь. Со мной всё несколько иначе.

– Да, разумеется… глупо с моей стороны.

Он выглядел таким расстроенным, что Элеонора окончательно растаяла.

– Нам просто придётся быть поосторожнее.

Чарльз ухмыльнулся. Они спустились по лестнице для слуг и проскользнули в гостиную. Чарльз запер за ними дверь, а Элеонора присела у камина, пытаясь раздуть угли.

Раздался хлопок. Девушка аж подпрыгнула, чуть не выронив кочергу.

– Что это было?

– Всего лишь шампанское, – ответил Чарльз, наполняя её бокал. – Не волнуйся.

– Надеюсь, достать его было не слишком трудно?

– Открыть шампанское – лучший способ проверить, как работает рука. – Мужчина протянул ей бокал: – За прекрасного писаря!

Элеонора чуть не поперхнулась шампанским. Пузырьки покалывали язык.

– Нравится? – спросил он с надеждой.

Девушка кивнула. Глаза слезились. Она не была уверена, нравится ли, но напиток был таким дорогим, что Элла решила: будет лучше, если ей понравится. Чарльз просиял и подлил ей ещё. Его собственный бокал уже опустел.

– Пей, сколько душе угодно, – сказал он. – Нет смысла открывать бутылку шампанского, если не выпить всю. В Оксфорде мы пили его как воду.

Элеонора сделала ещё глоток.

– А мы-то все думали, что вы там усердно работаете.

– Учитывая, сколько мы пили… это был весьма тяжёлый труд, уверяю!

Она рассмеялась:

– Не верю. Совсем не похоже на тяжёлую работу.

– С тобой ничего не трудно.

Девушка пригубила шампанское, просто чтобы скрыть румянец смущения. Теперь, привыкнув к пузырькам, она даже начала получать удовольствие. Сделав ещё глоток, Элеонора с изумлением обнаружила, что бокал пуст… но ненадолго – Чарльз уже подливал ещё.

– Садись, если хочешь.

– Благодарю, я лучше постою здесь. Я немного замёрзла.

Мужчина тотчас отставил бокал и сбросил сюртук.

– Какое упущение с моей стороны! Прошу прощения. Вот, возьми… Нет, я настаиваю, Элеонора.

Он накинул сюртук на плечи девушки – тёплый, пахнувший сигарным дымом и какими-то специями. А когда Чарльз разгладил рукава на её плечах, Элеонора невольно задрожала от его прикосновений даже сквозь ткань.

А потом они услышали скрип.

– Прячься!

Элеонора метнулась за диван, когда Чарльз отпер дверь.

– И кому только… о, миссис Филдинг. Я не думал, что вы ещё не спите.

Элеонора вся сжалась, постаравшись быть как можно более незаметной. Если миссис Филдинг увидит её сейчас – прячущуюся за диваном, в одной сорочке и сюртуке Чарльза, – её тут же уволят. Стоило бы испугаться, но пока шампанское текло по венам, хотелось смеяться.

– Мастер Чарльз! Что это был за звук? Я уж было подумала, что нас убьют прямо во сне!

Мужчина рассмеялся: