Тьма в хрустальной туфельке

– Нет, ничего столь ужасного! Я наслаждался напитком. Надеюсь, я вас не напугал.

– Вы всегда можете позвонить в звонок, если вам что-то потребуется…

– В столь поздний час? Что вы, я бы не стал. Ложитесь спать, миссис Филдинг. Я справлюсь.

– Ну, хорошо. Доброй ночи, сэр.

– Доброй ночи.

Элеонора услышала, как закрылась дверь. Через несколько секунд тишины закрылась и дверь вдалеке. Девушка развернулась, словно мокрица, свёрнутая в колечко, и подавила желание рассмеяться.

Чарльз помог ей выбраться из-за дивана. Его глаза сверкали.

– Ещё?

Приближался канун Дня Всех Святых и приносил с собой темноту. Ифе сказала, что праздник и тьма были связаны. Она то и дело крестилась, хоть миссис Филдинг и ругала её за это, и специально надевала чулки наизнанку. «На удачу», – объяснила ирландка. Но пока она получила только волдыри от натёртостей и кучу насмешек со стороны Дейзи.

Элеонора не знала, как относиться к суевериям Ифе. Натирая полы, трудно было представить себе, что вурдалаки и привидения реальны. Но в особняке Гранборо было так холодно, так темно, что иногда сам воздух казался тихим, влажным и мёртвым. Иной раз Элеонора задерживалась на кухне, пока служанки готовились ко сну, и слушала, как Ифе шёпотом рассказывает о sluagh[32] – орде призраков, пожирающих души, летящих на тёмных крыльях. И потом девушка бегом поднималась наверх, вздрагивая каждый раз, когда слышала за окном хлопанье крыльев голубей.

Миссис Филдинг пыталась изгнать затхлость.

Ковры выбивали что было сил. Заказывали свежий уголь, а каждый лишний клочок бумаги шёл на розжиг. Стены вычищались, а холл подметался, и каждый предмет тщательно протирался от пыли, пока экономка не оставалась довольна. Со всей работой Элеоноре было проще не обращать внимания на страхи. Но когда работа прекращалась, они с Дейзи собирались у печки, чтобы послушать истории Ифе. И сколько раз ни говорила себе Элеонора, что пугается теней, она всё ждала, что следующая сказка Ифе будет о женщине с чёрными глазами без белков и радужки.

Элеонора придвинулась ближе.

– Будьте осторожнее с окнами, выходящими на запад, – прошептала Ифе. – Вот откуда они входят в дом. Не открывайте.

Элеонора посмотрела на кухонное окно. На улице уже стемнело.

– Ты же шутишь, Ифе? – улыбнулась Дейзи. – Да и кому придёт в голову открывать окна в такую погоду?

– Вы не должны их открывать, – повторила Ифе. – Так вы пригласите их в дом, а это к беде. Господь видит, бед нам и без того хватает.

Что-то промелькнуло за окном. Элеонора вздрогнула, прежде чем поняла, что это всего лишь крыса. Ифе, взвизгнув, отпрянула от печки, и Дейзи рассмеялась.

– Ну, вы даёте обе! – Она поднялась и потянулась. – Уж поверьте мне, более старшей и мудрой: такого не бывает.

– Тебе всего девятнадцать, – огрызнулась Ифе. – К тому же все чего-то боятся.

– Мой отец – моряк, – сказала Дейзи и, проходя мимо, погладила ирландку по волосам. – Когда я слышу сказку, я сразу узнаю.

Элеонора придвинулась ближе к печи.

– Уверена, Дейзи права. Кроме того, sluagh незачем приходить за нами, правда же?

Дейзи встряхнула соломенные матрасы и разложила на полу, очень близко друг к другу. Ифе наблюдала за подругой.

– Они приходят за грешниками, – сказала ирландка, и на её лице отразилось странное выражение.

От Элеоноры не укрылось ни это, ни два матраса, лежавших совсем близко, и она поняла. Вспомнила, как Дейзи наблюдала за Ифе, распускающей волосы, и снова ощутила всё бремя своего одиночества. У Ифе и Дейзи был секрет, о котором они никогда не расскажут, и этот секрет был у них один на двоих. А тайна Элеоноры была слишком велика, слишком ужасна, чтобы поделиться ею с кем-либо.

Накануне Дня Всех Святых Лондон был окутан туманом. Когда Элеонора покинула особняк Гранборо, она словно шагнула в серую пустоту. Бредя по ней, девушка видела улицу вспышками: лошадей, продавцов кофе, брошюры, брошенные ей чьими-то бестелесными руками, торговца мехом, который, как девушка была уверена, продавал перчатки с кошачьей подкладкой. Элеонора зашагала вперёд. В руках у неё был свёрток занавесей для балдахинов. Невидимые крики торговцев доносились из тумана, словно вой призраков. Да, не стоило ей слушать сказки Ифе. В особняке Гранборо хватало и собственных призраков.

Когда Элеонора вернулась, она замёрзла, была перепачкана, а платье покрывал тонкий слой влаги, чуть почерневший и липкий от угольной копоти. Она развесила занавеси по перилам, чтобы проветрить, и прокралась в библиотеку. Холод просочился до самого нутра. Подхватив дневник путешествий по Азии – сейчас она редко бывала в настроении для сказок и тех желаний, которые они вызывали, – девушка присела у огня и начала читать, отчаянно пытаясь представить, что ей тепло. Когда она сдалась, на улице уже совсем стемнело, а по пустым коридорам эхом разносился звон ножей и вилок. Сунув книгу обратно на полку, Элеонора подхватила занавеси и пыталась представить свет в степи, пока шла по выстуженному коридору к комнате Чарльза.