Тьма знает

— Я тут немножко развлекался такой версией, но сомневаюсь, что мы это когда-нибудь выясним.

— Разве за этим не стоит какое-то чудовищное отчаяние? Если уж человек прибегнул к такому способу?..

— Да, как я представляю себе, такого человека должно ужасно далеко занести.

— Конечно, когда у тебя на совести исчезновение человека, это не полезно для здоровья.

— Вот именно, что нет. Сколько ведь сил тратится на то, чтоб годами и десятилетиями скрывать такую тайну, и как от этого на душе скверно!

— Ты надеешься, что в конце концов он сам сознается? Не вынесет мук совести? Такие случаи бывали.

— Некоторые к такому относятся легко. А некоторых совесть мучает.

— А еще ты и сам знаешь, что смерть Вилли не обязательно связана с Эскьюхлид, — сказала Бета. — Ты просто хочешь, чтоб это было именно так. Хочешь верить в теорию заговора. Косвенные связи. Совпадения. Слова, оброненные в баре, и приведшие к гибели. В этом ты весь. Рассуждаешь как полицейский.

— Должен же кто-то так рассуждать!

В гостиной замерли звуки последней песни. В доме воцарилась тишина.

— Просто удивительно, как ее дети дразнили, — сказала Бета.

— А что мама говорила про Виггу: она вроде ребенка потеряла?

— Да. Мама это как-то выяснила, уж не знаю, как. Ведь они с мамой подругами не были. Мама говорила, он у нее умер от какой-то детской болезни. А больше она про это ничего не знала. Знала только, что у Вигги был ребенок и умер в раннем детстве, и что для нее это стало тяжелым ударом. Она от того так и не оправилась.

— Разумеется.

— Да, разумеется.

41

Они распрощались, Конрауд поставил новую музыку и собрался было открыть бутылку вина, как зазвонил телефон. Это была Хердис. Она попросила прощения за то, что так поздно беспокоит, а Конрауд ответил: «Ничего страшного, время еще детское».

— Я просто хотела узнать, есть ли что-нибудь новенькое?

— Я вам как раз собирался звонить завтра с утра, — сказал Конрауд. — Вы не помните, Вилли когда-нибудь упоминал старушку, которая жила рядом с ним на Линдаргате? Ее все звали Вигга.

— Вигга?

— Одинокая, жила одна, такая резковатая. Интересно, он ее когда-нибудь при вас упоминал?

— Такая, со странностями?

— Так вы ее знали?

— Да не особо. Он когда-то говорил о своей соседке, сказал, что она очень старая. Но как ее звали, я не помню. Я с ней не встречалась.

— Но с ним она немножко знакома была?

— По-моему, да. А что с ней?

И Конрауд рассказал ей, как наведался в Теневой квартал, и как Магги передал ему слова Вигги о том, что она нашла Вилли, когда его сбили. Хердис молча слушала его рассказ. Для нее было новостью, что, вероятно, кто-то был рядом с ее братом в его смертный час.

— Это правда? — спросила она.

— Это вероятно.

— А почему она не позвала на помощь? В полицию не позвонила?

— Вигга была особенная женщина, — сказал Конрауд. — Не факт, что все ее слова — правда. Не факт, что она видела это ДТП, и что она вышла к Вилли — тоже не факт. Но это могло и произойти. Не надо исключать ничего.

— Значит, он умер не в одиночестве?

— Не исключено, что она была рядом с ним. Но не исключено также, что, когда она подошла, он уже был мертв.

— Не знаю… Так странно через столько лет это услышать!

— Да уж, могу представить.

— А почему она про это сразу не рассказала?

— Как я уже говорил, она с особенностями.

В разговоре возникла пауза. Конрауд понимал, что Хердис требуется время, чтоб принять то, что он сообщил о ее брате и Вигге.

— Я в связи с этим всем думаю об одной вещи, — наконец произнесла она.

— И о чем же?

— Если за этим ничего не стояло, если Вилли погиб просто из-за случайности, то почему водитель не стал ему помогать? С его стороны это было просто глупо!

— Не знаю.

— Может, он бы успел его спасти. Почему же он этого не сделал?

— Потому что он как раз хотел его сбить, — ответил Конрауд.

— И это единственное объяснение?

— Наверное, это единственное толковое объяснение.

Конрауд налил в бокал вина и, попивая его, стал вспоминать прошлое. В школе его обычно не дразнили из-за сухой руки, но бывали и исключения, особенно, когда он пошел в реальное училище. А сейчас, когда он услышал о смерти Полли, на него нахлынули воспоминания.

Он не рассказывал отцу о Полли и неудобствах, которые он доставлял Конрауду — а проще говоря, грубой травле. В те годы слова «буллинг» еще не было. Конрауд пытался не обращать на него внимания, но не получилось, потому что Полли вскоре начал проявлять к нему особый интерес из-за его руки.

Полли было новичком в классе для отстающих — трудный подросток из Кеплавика, недавно переехавший в подвальную квартиру в Тингхольте с родителями и двумя сестрами. Он был большим, сильным, от природы глупым и на удивление быстро обратил внимание на увечье Конрауда.