Тьма знает

— Мы… вот не знаю, зачем я тебе это все говорю… мы опросили всех, кто неоднократно был задержан за езду в пьяном виде. Мы получили описание пары-тройки машин, замеченных в окрестностях в ту ночь, но данных было слишком мало. Погода скверная, видимость плохая, народу на улице почти не было. Мы побеседовали с несколькими автовладельцами, но с них спросу не было: машины у них были в порядке, и они могли точно рассказать, когда и куда на них ездили.

— Вы рассматривали возможность, что того человека могли сбить нарочно?

— На это ничто не указывало. Ничего. Да и с чего бы это?

— Разве ты не должен знать лучше, чем я? — спросил Конрауд. — Не я же это расследование запорол. И не я принудил старика оговорить Хьяльталина! О чем ты думал вообще?

— Мне сказать тебе? Хочешь узнать? — прошипел Лео. — Это ты все расследование запорол! Хьяльталин угрожал Сигюрвину. Он последний видел его живым. Сигюрвин пропал после их ссоры на стоянке. Так что это задачка простая как дважды два. Нам пришлось оживить это дело, ведь в твоих руках оно совсем заглохло. Нам нужно было кого-нибудь арестовать. Чтобы не выглядеть совсем уж полными неудачниками.

— И что? По-твоему, решить дважды два — это то же самое, что бросить человека в тюрьму?

— Его убил Хьяльталин. А ты запорол все расследование. Других подозреваемых ведь и не было. Смирись уже с этим. А Линда была соучастницей. Он у нее в тот вечер не был, как она сейчас утверждает. Врет она. Они оба хотели разделаться с Сигюрвином. Он хотел отомстить, а она, убрав мужа, осталась с прибылью. Все эти годы они скрывали, что были в сговоре, и после этого не могли нигде показываться вместе. Но они как будто не все продумали до конца — в нашей-то маленькой стране. А все остальное у них шло как по маслу. На месте Марты я бы ее уже давно в тюрьму законопатил!

Внутри у Конрауда бурлила ярость.

— Хьяльталин тебя очаровал, и нам всем это известно, — продолжал Лео. — Не знаю, как ему это удалось, но он нашел к тебе подход, у тебя отказала логика, и ты его отпустил. Он с ней тебя одурачили, Конрауд. Провели как младенца!

— Перестань горячку пороть! — воскликнул Конрауд, вне себя от гнева.

— А ну, замолчи! — сказал Лео, отпихнул его и толкнул тяжелую дверь в здание масонской ложи.

— А может, когда его сбили, ты выпивал, и тебе было неохота заниматься этим как следует? — спросил Конрауд. — Тогда понятно.

— Заткнись! — прошипел Лео, побагровев.

— Ну, хорошо тебе повеселиться в своей ложе! — крикнул Конрауд. И в ту же секунду дверь захлопнулась.

44

Последнее, что они делали вместе — ездили на Сельтьяртнарнес наблюдать лунное затмение. Тот год был богат всплесками сейсмоактивности и необычными природными явлениями. Маленькое миленькое извержение на Фиммвёрдюхаульс было лишь предвестником другого, гораздо более масштабного извержения на Эйяфьятлайёкютле, парализовавшего авиасообщение во всей Европе. Оно сопровождалось обильными выпадениями пепла и наводнениями. Завершился год лунным затмением рано поутру под зимний солнцеворот. Эртна лежала дома, прикованная к постели, но потребовала свозить ее посмотреть затмение — и Конрауд, как всегда, поспешил исполнить ее желание.

Она стала очень слаба, и Конрауд помог ей дойти до машины. Он заранее прогрел машину печкой, потому что холод в том декабре был пронизывающий. Ветер какое-то время дул с севера, мороз сковал плотным покровом улицы и площади. Промерзшая земля хрустела под ногами. Небо было ясным, и они четко видели полную луну, плывущую высоко в западной части небосвода, пока ехали вниз с Ауртунской горки. На луну начала наплывать красноватая тень Земли, и когда они въехали во мглу на мысу, ночное светило заволокло необычным красным мраком.

Он не стал заглушать мотор джипа, потому что хотел оставить печку включенной, но фары погасил. На мысу они были не одни. Другие люди тоже уехали подальше от ярких городских фонарей, чтоб посмотреть затмение. Кое-кто установил у себя на машине небольшой телескоп и навел на луну. Другие, не боящиеся холода, стояли впереди на приливной полосе. Вокруг джипа завывал ветер. Чем дольше они сидели, привыкая к темноте, тем лучше раскрывалось перед ними звездное небо — море света из глуби времен.

— Хочу на улицу, — попросила Эртна.

— Эртна! — возразил Конрауд.

— Мне нужно на улицу.

— Эртна, там слишком холодно. Не надо было тебя сюда привозить.

— Я ненадолго. Ну, пожалуйста. Совсем на чуть-чуть. Через стекло машины смотреть на затмение смысла нет.

Он сначала колебался, но в конце концов уступил ей и вышел из джипа. На нем была теплая зимняя куртка, а на голове шапка. Эртна также была укутана в теплую куртку, на ней были шапка с наушниками, хороший шарф и теплые варежки. Конрауд открыл пассажирскую дверь, обнял Этну, вывел ее из джипа здоровой рукой и повел на приливную полосу. Там он усадил ее и попытался укрыть от северного ветра. Из темноты доносился шум прибоя. Эртна долго глядела на луну, превратившуюся в темно-красную розу на ночном небосклоне. Впервые с тех пор, как она рассказала Конрауду о своей болезни, он увидел, что она плачет.