То, что делает нас людьми (СИ)

— Ты думаешь, современная молодежь способна творить искусство?

— Это риторический вопрос? Или ты хочешь вступить в дискуссию?

— Я хочу сказать, что от поколения, опошлившего искусство фотографии, не приходиться ждать чего-то особенного.

— И тебе совершенно не интересно набрать аргументов к этому тезису?

Эрин сдалась и рассмеялась.

— Ладно, веди меня. Правда, я не думаю, что в пятницу там будет на что посмотреть.

Но Макс знал, что она не права. Как минимум сегодня проходит выставка, к которой так усердно готовился Дольф. Если это не самое подходящее для них псевдоинтеллектуальное занятие, то Максу было попросту нечего предложить.

— Там будет, что обсудить. Гарантирую.

Почему их разговоры вдруг стали настолько глубокими? Как так вышло? Почему они вообще сблизились? – если это можно было так назвать. Возможно, ответ на этот вопрос крылся в мотивах Эрин. Вся эта история была целиком её авантюрой. Она хотела что-то доказать Саше. И она доказала. Или это не считалось?

Эрин нашла в себе силы стать самой собой. Резко и без каких-либо переходных инструментов – коим в этой истории был Макс. И это значило, что он ей больше не нужен. Но ведь они наконец идут на настоящее свидание, верно? И Макс может не переживать по этому поводу.

Эрин нравилась ему. Как визуально, так и внутренне. Она была классным собеседником и выглядела сногсшибательно. Что, в целом, подходило под все его критерии. Если у него таковые были. До встречи с ней он вообще об отношениях не задумывался. А сейчас боялся, что они исчезнут.

Он был даже согласен сделать шаг назад и больше не притворяться, что они встречаются. Но сохранить хоть какой-то контакт.

Макс бы всё равно продолжил всем говорить, что у него есть девушка.

К счастью, студия располагалась относительно недалеко от их места встречи. Им даже не пришлось долго идти. Весь этот переход, правда, был заполнен странной тишиной. Её нельзя было назвать неловкой – потому что её не хотелось заполнить. Однако Максу всё равно казалось, что пробел в их разговоре был лишним. Чем меньше они говорят сейчас, тем сложнее им будет настроиться на разговор в дальнейшем. А разговор не должен был умирать.

— Ладно, возможно, ты прав, — признала она, разглядывая объявление, висевшее у самого входа в здание. — «Познание себя через прошлое». Это правда интересно.

— Ты же не относишься к этому серьёзно? — осторожно спросил Макс.

Забавно, что всё это время он исследовал себя через прошлое. Как и Престон. Но пытаться понять кого-то иного казалось ему неправильным. Всё же прошлое – это что-то личное, и Максу совершенно не хотелось гулять по закоулкам воспоминаний кого попало. Даже прошлое Дольфа ему не улыбалось.

Как и прошлое Престона пару недель назад. Или Эрин. Однако теперь они стали его близкими друзьями и… всё это было очень сложно. Но Максу всё ещё казалось, что такие вещи должны оставаться в определённых кругах.

— Ну, моё прошлое совершенно мне не помогло, — Эрин пожала плечами. — Да и не думаю, что кто-то здесь сотворил что-то стоящее.

Она толкнула стеклянную дверь и уверенным шагом направилась вглубь комплекса в поисках четвёртого зала. Макс старался не отставать.

Помещение, где проводилась выставка, напоминало обычную картинную галерею. Нельзя было даже сказать точно, могло ли оно использоваться для чего-либо другого. Огромный зал был заполнен стенами, увешанными картинами. На удивление, народу здесь было достаточно. И многие из них даже не были молодёжью.

— Сколько здесь народу, — усмехнулась Эрин, словно прочитав его мысли.

— Очевидно, существуют люди, следящие за подобными мероприятиями, — пожал плечами Макс, мельком оглядывая некоторые картины. Ему безумно хотелось найти этот дурацкий помидор, который рисовал Дольф, и показать его Эрин. Он хотел знать, что она скажет по этому поводу.

— Завтра в каком-нибудь журнале появится какая-нибудь критическая статья, — Эрин двинулась в глубь зала, осматривая висящие на одной из стен изображения городских улиц. — Насколько расплывчатая эта тема?

— Ты можешь нарисовать что угодно и трактовать это в рамках темы выставки, — пожал плечами Макс.

— Например?

— Помидор, — Макс продолжил следить за переходящими от картины к картине людьми, пытаясь заглянуть им в сознание. Они ведь видят что-то в этих картинах.

— Помидор? — переспросила Эрин.

— Где-то тут должен висеть помидор, — Макс двинулся вглубь, оглядываясь по сторонам.

В теории, каждый из авторов вкладывал в свои работы что-то. Должен был. В действительности большинство картин отражало реальность и даже не пыталось прятать в себе хоть какие-нибудь глубокие мысли. Никакого символизма. Всё очень просто. Один помидор мог бы выбиться из череды этого художественного документализма, однако Макс никак не мог найти его среди портретов и пейзажей.