То, что делает нас людьми (СИ)

Сейчас, оглядываясь на все эти события, он не мог сказать, что эти две недели были так уж богаты на происшествия. На физические происшествия, точнее говоря. Потому что эмоций и размышлений из-за них у Макса было через край. И это было хорошо, безусловно.

Правда, всё произошедшее нельзя было назвать… счастливым? Произошедшие события были… просто событиями. Без какой-либо окраски. Они не были в полной мере хорошими – потому что, честно говоря, Макс слишком сильно переживал из-за них. Но они не были объективно плохими.

Это было так сложно и запутанно. Но, самое странное, что сейчас, собираясь идти на пьесу, Макс понимал, что всё произошедшее вернуло его в точку отправления. Он познакомился с Эрин ближе, но что это меняло? Они продолжат своё общение в формате переписки, что не шло в сравнение с настоящими, физическими свиданиями. Он встретил Эред, но вряд ли она вспомнит о нём после их расставания. Разве что он занесёт ей лютню, но дальше они не будут перекидываться даже редкими э-мейлами. Он увиделся с Дольфом, но на этом их взаимодействие кончалось.

А Престон…

Ладно, возможно, он был исключением. Потому что история с Престоном ещё не кончилась.

Как и история с Дэвидом. Всё вернётся в начальную точку, когда они снова окажутся вдвоём на этом диване и…

И что случится дальше?

Макс присел на край дивана, пытаясь собраться с мыслями. Итак, сейчас он сделает этот последний рывок. Он посетит пьесу, а вечером поговорит с Дэвидом. Разберётся с этой ситуацией.

У Макса мелко дрожали руки. Несмотря на то, что текст пьесы он прочёл уже десятки раз, почти что выучив все реплики, морально подготовиться к предстоящему просто не удавалось. Потому что всё будет в разы хуже. Объёмнее, жестче и совершенно иначе, чем он себе представлял.

Но Макс должен был пойти. Себе самому он говорил, что это всё ради футболки SSW, однако в глубине души осознавал – он идёт ради самой пьесы. Даже не ради Престона. Ради ответов. Ради понимания своего будущего через осознание прошлого. Общего прошлого. Ради их с Дэвидом общего будущего.

Хотя, конечно, вряд ли у них есть какое-то будущее. Макса не покидало ощущение, что после совершеннолетия он, как и Престон, останется один. Не в том смысле, что с его родителями что-то случится. Просто…

В голове поселился иррациональный страх, что Дэвид может выгнать его. Не прямо выставить за дверь, конечно. Но после совершеннолетия, фактически, миссия Дэвида по спасению Макса закончится. И его можно будет отпустить на все четыре стороны.

Макс резко подорвался с дивана и быстрым шагом покинул квартиру.

Нужно просто отвлечься от подобного рода мыслей. И всё.

Когда Макс входил в двери комплекса, до пьесы оставалось полчаса. В зале уже суетилось небольшое количество людей, среди которых можно было заметить посетителей вчерашней выставки. Интересно, работали ли они в этом центре? Или это была местная ассоциация искателей талантов? Некоторые из них сбились в кучу, горячо обсуждая что-то. Другие рассаживались на стульях, выставленных неровными рядами перед сценой.

Но Максу было не до них. Он кое-как залез на сцену и прошмыгнул за кулисы.

Удивительно, что он никогда там не был. Он даже не задумывался, как выглядят внутренности этой несчастной постановки. Несколько картонных декораций, изображавших основные места действия. На одной из них алела пентаграмма, нарисованная его рукой. Слегка потёкшая, слишком алая, чтобы быть нарисованной кровью, и слишком низко расположенная, чтобы быть оставленной Дэниэлом. Слишком, слишком карикатурная, как и всё происходящее.

Стараясь не зацикливаться на этом, Макс метнулся дальше. Где-то за этими картонными стенами должны быть ребята из труппы. Где-то среди них должен быть Престон, у которого, как Макс надеялся, с собой была футболка.

Вылетев из-за картонной стены, он чуть не врезался в Еву, пытающуюся поправить парик.

Интересно, насколько он ей не шёл.

Насколько она не была похожа на Эред, чего Макс, в глубине души, немного ожидал. Ева была холоднее внешне и внутренне, да и чертами лица совершенно не походила на добрую, но грубоватую солистку SSW. Зато прекрасно подходила на роль гордой маркизы. И именно гордым взглядом Мередит она смотрела прямо на Макса сверху вниз, как бы спрашивая, что он здесь забыл.

— Дарова, — он махнул ей рукой, стараясь выглядеть достаточно холодно. Кажется, у него получалось. Не зря же он был графом.

— Что-то потерял? — строго спросила она.

— Могли бы быть и повежливее, ваше высочество, — съязвил он, улыбнувшись. Почему-то каждая реплика графа представлялась ему именно такой. Самодовольной, колкой, украшенной едкой улыбкой. И он даже пытался соответствовать в этом самому себе.

Забавно, что никто в пьесе Престона не был похож на свой прототип. Все персонажи были абсурдно-гротескными. Но, кажется, это было даже на руку истории. Да и самим актёрам.

— Кстати о вежливости. Спасибо.

Она произнесла это настолько непринуждённо и просто; Макс, сначала, даже не понял, что она сказала. А когда понял – слегка удивился.

— За что?