То, что делает нас людьми (СИ)

— А? — Он повернулся и уставился ей в глаза. Она нахмурилась.

— Ты потерял нить разговора.

Небо заволокло облаками, густыми и огромными, и почерневшее небо было почти не видно. Лёгкие сумерки затеняли лицо Эрин, её волосы, плечи, но глаза продолжали гореть в темноте янтарно-сапфировыми ориентирами.

— Я задумался.

— О чём?

— О местах. Ну, знаешь, насколько мы можем быть к ним привязаны, — Это определённо было не совсем то, что он хотел сказать. Вернее, совсем не то. Думал-то он о чём-то другом. Однако именно это он сказал.

— О, это… хорошо, что ты сказал…

Эрин вдруг остановилась. Они почти дошли до остановки.

— Я хотела кое-что сказать. Кое-что важное.

Эрин сделала глубокий вдох, приготовившись. И затем высказалась.

— Я одержала победу. Над идеями, которые раньше захватывали мою жизнь. Я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. И, поскольку меня ничего не связывает… Я начала не с того конца, прости. Недавно я сдавала экзамен по французскому и мне на днях пришли результаты. И… Можешь порадоваться за меня. Если находить это важным. Я еду учиться во Францию.

Она улыбнулась слишком неуверенно, будто не зная, должна ли эта новость обрадовать Макса. Он, однако, был рад за неё. Это же было что-то вроде её мечты. По крайней мере, как он понял.

Эрин, кончено же, не привыкла к вниманию к своим желаниям.

— Поздравляю, — выдавил Макс, подозревая, что может за этим последовать.

— И… Из Франции встречаться будет очень затруднительно… Поэтому…

— Ты меня бросаешь, — помог ей Макс. Он старался звучать чуть иронично, хотя, на самом деле, его это немного задевало.

— Что-то вроде того. Но, знаешь, не в стиле «я хочу от тебя избавиться». То есть, мне было бы приятно, если бы ты мне писал, чтобы обсудить современное искусство или общество, но…

Эрин слегка покраснела.

— О-кей, — Макс попытался улыбнуться. Ситуация становилась неловкой.

— Ты мне правда нравишься. Больше, чем я могла предположить, когда просила тебя встречаться со мной, — выпалила она на одном дыхании. — И… это мой автобус!

Она быстро поцеловала Макса в край губ. Возможно, она целилась в щёку, возможно, нет; получилось у неё по-доброму неловко и мило. Возможно, это было даже лучше, чем если бы она поцеловала его взасос. Или даже лучше, чем если бы они снова переспали.

Эрин вскочила в подошедший автобус и помахала ошалевшему Максу рукой.

И на этом они, кажется, распрощались.

Макс остался на остановке один, ждать свой автобус. В котором, скорее всего, опять почти не будет народу. Так уж повелось, что в начале лета почти все уже успели куда-то сбежать.

А история с Эрин окончилась… неоднозначно. И слишком неправильно. Макс ожидал драматической киношной развязки, где они влюбляются друг в друга окончательно, однако у Эрин, кажется, было совершенно иное видение.

И это хорошо. Наверное. Всё же она всё это время шла своей дорогой, вела свою борьбу со скаутами, сражалась за свои цели. И победила. А Макс так и остался неиспользованным тузом в рукаве. Ведь, по факту, он ничего не сделал.

Правда, он не знал, что происходило в их компании всё это время. Насколько веским аргументом он стал? Однако всё это не отменяло того, что он, кажется, действительно в каком-то смысле влюбился в Эрин за её внутренний мир, а не за внешность. Хотя это был спорный вопрос, потому что выглядела она всё ещё прекрасно. А значит, он сделал даже больше, чем нужно было.

И ей он тоже понравился. Это наводило на мысль, что он, всё-таки, не такой уж и мудак, как ему казалось. Вернее, он не казался себе совсем уж мудаком. Но он был эгоистом. И не только.

Но за эти несколько дней что-то ведь изменилось, так ведь?

Он так и не помирился с Дэвидом, но он помог Престону и это, вроде как, тоже хороший поступок. Он даже не требует больше платы за лютню! Это большой шаг.

За эти пару недель он сильно поменялся. Как и его мировоззрение.

И, возможно, он был даже готов извиниться перед Дэвидом. Искренне извиниться.

Но для начала нужно было закончить кое-что другое.

Для начала нужно было проконтролировать пьесу Престона.

========== То, что делает нас людьми ==========

Макс кое-как застегнул последнюю пуговицу и уставился на себя в зеркало. Кажется, он выглядел достаточно презентабельно. Хотя вряд ли кто-то станет пристально рассматривать его в тёмном зрительном зале.

Макс сам не верил в то, что он на полном серьёзе шёл смотреть пьесу. Причём не какую-нибудь крутую, известную, на большой сцене, а самую простую подростковую самодеятельность. Мог ли он представить две недели назад, что будет заниматься чем-то подобным?

Чёрт подери, две недели.

Две недели назад он лежал на диване и совершенно не представлял, чем вообще будет заниматься ближайшее время. А сейчас он собирался в театр. Вчера он расстался с девушкой, с которой даже толком и не встречался, но в которую, кажется, влюбился. Позавчера он был на самых настоящих похоронах. До этого он ездил на сумасшедший музыкальный фестиваль. До этого он помогал ставить эту самую пьесу.