То, что нас объединяет

Народу на похоронах почти не было – так, жалкая кучка провожающих. В свои восемьдесят семь мать Хелен хранила преданность друзьям, которыми обзавелась еще в детстве. А они, в большинстве, успели отправиться на тот свет раньше. Проводить ее в последний путь пришли немногочисленные родственники, с которыми Хелен виделась очень редко, да кое-кто из соседей матери. Последние, пожимая Хелен руку, представлялись негромким шепотом.

Ее тронуло их присутствие: не всякий пойдет на похороны, где не будет ни единого знакомого лица. Не считая, разумеется, покойника. Самой ей и в голову не пришло бы почтить подобным образом память кого-то из соседей. За исключением разве что Анны, которая все детство нянчилась с Элис. Но Анна, слава Богу, не спешила пока на тот свет.

Хелен вспомнился Мэлоун, умерший в сельском доме престарелых. Интересно, видел ли кто-нибудь из соседей сообщение в газете о его смерти? Сама Хелен не заглядывала в эту колонку. Даже о том, что умерла жена Брина, она узнала случайно – объявление выделили особо, в знак уважения к бывшему редактору.

Хотя в последние дни на улице немного потеплело, на кладбище, расположенном на вершине холма, было очень ветрено. Поглубже засунув руки в карманы пальто, Хелен наблюдала, как останки матери опускают в землю – в ту же яму, куда восемь лет назад опустили отца.

Кто-то сжал ее за локоть. Повернувшись, она увидела Элис. Та тихонько плакала, провожая в последний путь бабушку. Кончик носа Элис покраснел от холода. Слезы беспрепятственно текли по щекам, пропадая в толще фиолетового шарфа. Вынув из кармана руку, Хелен накрыла ей ладонь дочери.

Накануне вечером Элис рассказала, что в новой студии дела идут как нельзя лучше. «Я даже наняла секретаршу, – сообщила она. – Точнее, секретаря: девушку на ресепшн и маркетингового агента в одном лице. А еще взяла на работу графического дизайнера – она только что закончила колледж».

Элис снимала все ту же крохотную квартирку, но ее офис был в другом помещении, расположенном в соседнем доме. Оба здания принадлежали одному домовладельцу. «Мне удалось выторговать неплохую скидку, – сообщила Элис. – Поскольку до настоящих заработков мне еще далеко, приходится пока подрабатывать официанткой. Вообще, немного страшновато, когда от тебя зависят два человека. Но мы неплохо справляемся – только на прошлой неделе у нас было три новых заказа».

Еще у нее появилась новая подружка. «Мы встретились сразу после Рождества, у одной нашей общей знакомой. Пока все складывается неплохо, но это только начало. Зовут ее Лара, она стоматолог. Родом из Абердина в Шотландии».

Девушка не спросила, нашла ли себе кого-нибудь Хелен. После того как она отчитала мать из-за несостоявшейся свадьбы с Фрэнком, к этой теме они не возвращались. Скорее всего, Элис думала, что личная жизнь матери окончательно сошла на нет. Так оно и было – если учесть, что за последние два года ни один мужчина не проявил к ней ни малейшего интереса.

К величайшему облегчению Хелен, Фрэнк на кладбище не пошел. У могилы осталось лишь несколько пожилых родственников да двое из тех соседей, которые пришли на отпевание. Когда недолгая церемония завершилась, Хелен предложила пройти всем в ближайший паб – без сомнения, они заслужили по чашке супа и стаканчику спиртного. Провожающие унылой цепочкой потянулись к воротам кладбища.

В этот холодный будний день на кладбище почти не было народа. При звуке шагов какие-то серые птички – дрозды? воробьи? – вспорхнули с земли и уселись на ветки по-зимнему серого дерева. По пути к воротам им встретилась молодая женщина в белой меховой куртке. Она вела на поводке маленького терьера. Скользнув равнодушным взглядом по их маленькой группке, женщина прошла мимо.

Чуть дальше, у одной из могил, стоял мужчина в темном пальто. При их приближении он слегка повернул голову. Увидев Хелен, он легонько кивнул в знак приветствия. Выражение лица его при этом почти не изменилось.

– Я догоню вас, – шепнула она Элис. – Закажи всем выпивку и спроси, что они будут есть. Я подойду через пару минут.

Свернув с тропинки, она направилась к мужчине.

– Привет, – сказала Хелен, чувствуя, как немеют от холода руки. – Как поживаешь?

Он слегка наклонил голову.

– Неплохо. Кто-то из твоих близких?

– Мать.

– Сочувствую.

Он слегка похудел. Скулы отчетливее выступали на лице, в волосах была уже обильная седина. Но глаза оставались такими же пронзительно-голубыми, как в день их первой встречи. Наклонившись, Хелен прочла надпись на могильной плите: Эмили Брин, любимая дочь, 1958–1966.

Любимая дочь. Умерла, когда ей было восемь. Хелен вновь повернулась к Брину:

– Твой ребенок?

Он кивнул.

– Лейкемия.

Умерший ребенок, неудачный брак. Печально, что и говорить. Под этой надписью тянулась другая: Кэтлин Брин, 1931–1995.

– И ваша жена, – заметила Хелен. – Я прочла в газете о ее смерти. Мне очень жаль.

– Спасибо.

Повисла неловкая пауза. Шаги провожающих затихали вдали. Наверняка Элис задается вопросом, кто это такой.

– А как твои дела, О’Дауд? – поинтересовался он.

О’Дауд.