То, во что верят все. Сказка об иудейской королеве-колдунье и её четырёх смертях

Если кто-то долго на него смотрел, ему начинало казаться, что перед ним леопард-оборотень, совершенно дикий, но, к счастью, слишком задумчивый. И очень молчаливый: на людях Аместан редко открывал рот по собственной воле, в основном он только передавал волю Королевы. Зато когда он оставался один, его язык не знал удержу. Аместан разговаривал со всем, что видел вокруг себя, причём он был уверен, что вторая сторона (трава, камни, ручьи и прочая природа) принимает в разговоре самое живое участие. Разумеется, он ведь ощущал всё вокруг как абсолютно живое и чувствовал мельчайшие смены его настроения.

Последнее своё поручение Аместан провалил и совершенно не чувствовал себя виноватым, тем более, что Королева заранее ему сказала, что так и случится.

Он скакал день и ночь и, наконец, прибыл в Карфаген, чтобы передать ромейскому наместнику предупреждение о приближении мусульманской армии и приглашение Королевы присоединиться к ней. Его встретили со смесью насторожённости и иронии, и далее предлагали ему всё более и более сложные смеси настроений, которые он не был способен ни понять, ни переварить.

Главной и самой круто замешанной смесью была причина отказа.

С одной стороны, наместник считал, что сможет справиться с мусульманами сам, особенно если ему помогут христианские кланы имазиген. Аместан ответил, что идущая на Карфаген армия гораздо больше, чем принято считать. Наместник вежливо поинтересовался, почему он должен думать, что у Королевы шпионы лучше, чем у него. И, получив ответ, что Королева знает это не от шпионов, совсем погрустнел. Вот-вот, в этом, пожалуй, и состояла главная причина отказа.

Византийский наместник был ревностным христианином и мудрым царедворцем. Он знал, что даже если переломит себя и пойдёт на союз с иудейским царством, в Константинополе ему этого не простят, по крайней мере, многие решат, что лучше бы ему этого не прощать. Но и переломить себя он никак не мог: королева-иудейка — ещё куда ни шло, но королева — известная на всю Африку колдунья!.. Ох! Он не сможет себя заставить даже просто заночевать в её горах![4]

Аместан вылетел из Карфагена как ошпаренный, по пути нечаянно ошпарив своим гневом не один десяток встреченных им на пути камней. Наверно до сих пор морщатся и ёжатся. Но далеко не ускакал: Королева велела ему дождаться развязки.

Дальше всё тоже шло наперекосяк. Мусульманская армия появилась под Городом быстро и неожиданно, и Аместану пришлось пробираться к Карфагену уже после начала осады. Пробраться он никак не мог, поскольку мусульмане были везде, куда ни сунься и скоро выяснилось, почему. Оказалось, что часть армии скрылась в засаде, а Город окружили разъездами и вылавливали любого, кто хотел проехать. Когда ромеи, думавшие, что под Городом стоит не так уж много врагов, гордо вышли им навстречу, из засады появились остальные и быстро расправились с ромейскими гордецами. Ещё день осады — и город пал. Ромеев то ли вырезали, то ли взяли в плен, никто точно не знал. Были люди, которые клялись, что видели в море десятки парусов уходящих в Византию кораблей. Ну, дай-то Бог!

Аместан полюбовался на заваленное телами поле брани и уже хотел возвращаться домой, как вдруг узнал, что к северу от Города произошла ещё одна битва. Оказалось, что ошмётки ромейской армии и те имазиген, которые опоздали или передумали, решили устроить мусульманам засаду. Засада, впрочем, не удалась, просто появилось ещё одно усеянное христианскими трупами поле. Цвет христианских кланов имазиген погиб, остатки, судя по слухам, сбежали в дальние горы. Аместан, ругаясь на чём свет стоит, отправился домой.

— Бессмысленно, глупо и бессмысленно! — бормотал он себе под нос. Одинокое дерево разводило руками и качало головой в ответ. И действительно, что тут скажешь! — Ну причём тут вера?! Она же объявила: Тамазга для всех, кто в ней живёт!

Последние слова Аместан проорал прямо в лицо сохранявшему скептичное выражение холму, будто холодно поднявшему одну бровь. Выражение не переменилось, холм явно остался при своём мнении.

Вскоре выяснилось, почему: за холмом обнаружились пять всадников, одежда которых была причудливой смесью арабской и местной. Заметив Аместана, они быстро развернулись в цепь и поскакали ему наперерез. Посланник Королевы перехватил поудобнее короткое копьё и почувствовал, как меч-флисса нетерпеливо лизнул бедро своим волнистым языком.

— С удовольствием! С огромным удовольствием! — пробормотал Аместан с нехорошей улыбкой.

***

По тихому, полутёмному дому облезлым котом бродил запах давно съеденного ужина, в воздухе невесомыми водорослями стелились смутные предчувствия.

Сидящий на холодном полу Давид со смесью нетерпения и отвращения положил перед собой тяжёлый, вечно кажущийся сырым пергамент, поставил рядом наполненный тёмной водой таз и кувшинчик с кипящим маслом. Страх спрятался в краю левого глаза, время медленно потекло сквозь волосы.