Точка

–Есть вариант выращивания плоти непосредственно на пациенте. Нога помещается в мини-инкубатор, вакуумную лабораторию, которая крепится к культе. И под воздействием определенных культур плоть нарастает. То есть, просто говоря, отрастает новая нога, полностью копирующая предыдущую. Своя, живая.

Адэхи шумно втянул носом воздух. Орлиевский глядел на врача с такой подозрительностью, будто тот наперсточник на углу Тверской из конца российских девяностых. Рассел усмехнулся, глядя на его кислую мину.

–Я знаю, это не вызывает доверия, но в мире проведено уже около 50 таких манипуляций. Информация не выносится на публику в связи с некоторыми юридическими сложностями… Но процедуры идут. Вот, почитайте.

Рассел щелкнул пальцами, и перед глазами астронавтов возникла виртуальная панель с изображениями и текстом. Описание и история новейшего метода, отзывы счастливых обладателей рук и ног, живые фото, радостный смех за кадром. Дав клиентам на изучение несколько минут, доктор снова в прямом смысле слова мановением руки удалил панель.

–У этого метода есть один очень важный плюс, – продолжил он. –Невозможность неудачи. То есть плоть нарастает у всех. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. Но у всех. От 5 до 15 см за месяц. Но даже если это будет 3 см, то все равно, в конце концов, нога появится. Но есть и один важный минус.

Рассел махнул рукой, начертил в воздухе перед лицами Григория и Адэхи цифру.

–Это цена манипуляции.

Повисла тишина. Старинное высказывание «стоит, как космический корабль», перестало быть гиперболой и обрело абсолютно реалистичные черты.

Первым, тихонько подвинув застрявшую тишину, заговорил Адэхи:

–Вы же не будете продавать «Венеру», капитан?

–Это было бы уже системой, Адэхи, менять шаттлы на органы, – усмехнулся Орлиевский.

–Я прекрасно вас понимаю, Григорий, – вступил в разговор профессор, – Я помню историю с поджелудочной. Поэтому и возлагал такие надежды на выращенную голень. Но вы тогда попали в самый эпицентр распада системы страхования, была полная неразбериха, отсюда и цена. Надо заметить, крушение это было неизбежно. Мне жаль, что все так сложилось… – Рассел сочувственно помолчал. Точно такое выражение лица у доктора было и тогда, 7 лет назад, когда он озвучивал капитану цену жизни Родригеса.

–Конечно, всегда хочется поступить экономически разумно, – продолжал врач, – но в данной ситуации я вынужден поставить вас в известность о такой возможности. Он очень в плохом состоянии, Григорий, – добавил Рассел после паузы. – Ему нужны хорошие новости.

–Я подумаю, Генри, – Орлиевский встал, протянул руку поднявшемуся ему навстречу врачу. Пожав руки Григория и Адэхи, Генри Рассел еще раз включил панель. Возникло лицо молодого человека, бледное, заросшее щетиной, с синевой вокруг тусклых глаз.

–Вы к нему зайдете?

–За этим летели, – ответил Родригес, закусив губу. Орлиевский только кивнул и направился к выходу.

Комната Ильи выглядела абсолютно по-больничному. Никакого намека на уют человеческого жилища.

Белые стены, окна с металлическим жалюзи, аскетичная малочисленная мебель. Пусто, чисто, прохладно. Илья лежал на высокой кровати, на первый взгляд ничем не примечательной. Только человек, посвященный в тонкости, понял бы, что она совмещает в себе все последние технологии. И, следовательно, все возможные удобства для лежачего больного, от столовой до туалета и гигиенической комнаты. Именно этот факт произвел на Орлиевского наихудшее впечатление.

–Он что, вообще не встает? – спросил он Рассела. Они стояли на пороге, глядя на спящего парня. Собственно, возраст лежащего определить было практически невозможно из-за густой свалявшейся бороды и глубокой морщины на лбу.

Рассел покачал головой.

–Не встает. Ни по какому поводу. Почти не ест, только пьет. Даем коктейли, насколько возможно.

Григорий слушал врача, не сводя глаз с лица Ильи. Родригес стоял, прислонившись спиной к дверному косяку. На лице его застыло выражение какого-то виноватого отчаяния, словно его мучает перегруженный накануне желудок.

Наконец, капитан подошел к кровати вплотную и тихо выдохнул.

–Илья?

Тот приоткрыл глаза, не понимая спросонья, кто над ним стоит. Потом слегка подтянулся на кровати, опираясь на локоть, и брезгливо спросил

–Х…( чего) надо?

–Шоколада, – в тон ему ответил Орлиевский, обретая от этого тона почву под ногами. – Гниешь себе?

Илья помолчал, безразлично глядя ему в лицо, и откинулся на спину, игнорируя вопрос капитана.

–Ну полежи, полежи, погадь под себя.

–Ты чего приперся-то сюда? На такой мороз, – безразлично спросил второй пилот транспортного шаттла «Венера».

–Гуляю я, это ж ясно.

–И громилу с собой притащил. У него ж последний мозг заледенеет.

–У него большой объем мозга, в середине останется жидкий, – утешил его Орлиевский, незаметно кивнув Расселу, чтобы тот вышел. Когда за врачом закрылась дверь, капитан присел на пластиковую тумбу рядом с кроватью, а Родригес подошел ближе и замер, нависая над обоими собеседниками.

–Есть новости, Номер 2.