Точка и линия на плоскости

Критики нагие ограничиваются почти исключительно воспроизведением в печати так называемых «громких восклицаний публики». Если бы они не сами сочиняли на досуге эти восклицания и только ими и ограничивались, то их донесения были бы не лишены интереса, как и всякая добросовестная репортерская заметка. Но к сожалению, они чувствуют себя авторами, а так как не могут сказать ничего путного, то поневоле должны ограничиться целым потоком дешевых, изношенных острот, quasi-сатирических описаний и… просто бранью. Эти авторы не стесняются притом совершенным незнанием самых обыденных терминов и жестоко путают их. Разные гг. «Не-фельетонисты», «Буквы» и т. д. и т. д. самым наивным образом смешивают, например, понятия рисунка и живописи; они говорят, имея в виду живопись: «художник нарисовал этюд», и им ничего не стоит сказать о карандашном рисунке, что он «написан». Они здесь и там наставят таких словечек, как «экспрессия», «перспектива», «дальний план», «колорит», «сочная кисть», и думают этим скрыть свое невежество от знающих дело людей. После этого, если речь идет о современном движении в искусстве, они вставляют для пикантности пару «декадентских» стишков (непременно «фиолетовые руки на эмалевой стене», «О, закрой свои бледные ноги», «Черви черным покрывалом» и т. п.). За этим еще пара «острот», образцы которых, право, даже приводить совестно; так, какой-то г. Божидаров сочиняет остроту каких-то «почтенных любителей живописи»: «Идем (с выставки)… и вот так на прохожих все натыкаемся: были сейчас на выставке в музее – „глаза занозили“». Не правда ли, как это мило? Тот же г. Божидаров, недовольный способом развешивания картин, выражается так: «Их художественный канкан прямо-таки приходится смотреть вприсядку». На этого г. Божидарова очень трудно угодить: одна выставка ему кажется слишком беспокойной, другая – скучной. Скучной ему показалась выставка, где были работы Коро, Диаза, Добиньи, Ленбаха, Штука – «неважные вещицы», по определению почтенного критика. «Я не поклонник многих (?) из них, – говорит без всякого стеснения г. Божидаров, – вся их сухость (!) или поразительное однообразие (!!) представлены на этой выставке довольно наглядно». И вот, представьте себе, «больше всего понравилась» г. Божидарову картинка… Шляйха: «Она написана с большим чутьем, в ней все живет. А больше нечего и требовать от картины». Конечно, чего же еще-то можно потребовать такому критику, как г. Божидаров!.. И к чему только художники бьются над решением проблем в областях рисунка и живописи: над рисунком в узком смысле, формой, моделировкой, гармонией, valeur’ом и т. д. и т. д., когда вся чисто художественная сторона является излишней? Как хорошо, что г. Божидаров взялся за перо и с такой поразительной простотой разъяснил художникам истинные требования, которым они должны удовлетворять!.. И все тот же критик, называющий мозаику В. Д. Поленова «рукоделием», вдруг откровенно сознается: «Не знаю, что сказать об этом явлении (!)». Но, вспомнив вероятно, что мозаика существовала задолго до рождения В. Д. Поленова (если только г. критик об этом слышал)[156], он предполагает: «или это (то есть мозаика) своего рода „каменная болесть“… или же просто „старческая меледа“». Переписывая эти невежественные остроты, я снова испытал чувство крайнего удивления перед человеком, который публично решается с таким героизмом обнажать наготу свою… Что касается остроумия, то не последним мастером этого дела является и г. Буква. По его мнению, у г. Беркоса в картине «За монастырской стеной» – «настоящие чудеса: такое роскошное цветоводство, которое вполне заслуживало бы золотой медали на выставке садоводства». Г. Буква не брезгует и случаем посмеяться над фамилией художника: говоря о г. Нассе, он игриво замечает: «Есть и такой жанрист». У г. Овсянникова критик нашел «старое» солнце и мило прибавляет: «Пусть астрономы думают по этому поводу что хотят». Пусть и публика думает о г. Буква что хочет.