Точка невозврата

Он подал документы в военное училище, как хотел отец, прошел медкомиссию. «Здоровье как у космонавта, – одобрили врачи, – хоть завтра на орбиту». Они еще смеялись, а Ильяс уже понял, что надо делать. Он сделал выбор, свой собственный. И с тех пор все решал сам. И теперь радовался даже ошибкам, ведь это давало новую возможность снова выбрать.

Лаврушин смотрел на него с непонятным выражением. Рядом стоял тренер, суровый мужик с рубленым лицом. Антон, вихлявый и сейчас, с любопытством крутил головой. Даже нос у него, казалось, крутился. Одна Жанна стояла совершенно спокойно с упаковкой таблеток в руке, держа ее на вытянутой ладони, словно случайно севшую бабочку. Странная девушка, отметил про себя Ильяс, не кривляка, не кокетка и с каким-то внутренним надрывом. С тех пор как с ним самим произошел этот самый внутренний надрыв, он хорошо чувствовал его в других. Она была такая же, как он, – обожженная жизнью. Может, слегка, но все же. Странно, что он вдруг подумал о ней. Обычно он не запоминал лиц стюардесс: в этой одинаковой форме они все были чем-то неуловимо похожи, как сестры. Ему хватало имени на бейджике. Ах да! Из-за нее произошла драка. Она так сказала. Она спровоцировала драку. Интересно чем. Да нет, неинтересно. Это его не касается.

– Если все же ваш спортсмен принимал этот препарат, то коньяк запросто мог его убить, – повторил он.

– Ерунда! – Тренер тут же вскинулся, как Камаев и предполагал. – Борисов здоровый как бык… был.

– Возможно, вы чего-то не знаете.

– Все я знаю!

Мухин быстро отошел, Камаев проследил за ним взглядом и увидел, как он что-то обсуждает с тем худым доктором, который осматривал тело умершего спортсмена.

Обратно они вернулись вместе.

– Скажи им, что Игорь не принимал никаких лекарств. Витамины – да, конечно.

Усов осторожно взял пустую упаковку с ладони стюардессы, сел на скамью и надел очки.

– Это клофелин, однозначно. Это та самая упаковка, которую я нашел в туалете? – он спросил это у стюардессы. И та кивнула.

– Почему сразу не оповестили о находке? – недовольно скривился Камаев.

– А вы у нас теперь следствие представляете?

Насмешка в ее голосе почему-то задела его.

– Вы обязаны…

– Поддерживать чистоту и порядок в салоне, – оборвала она. – И свои обязательства я выполняю. На полу валялся мусор, который я подняла.

– Но не выбросили, – Камаев усмехнулся.

Жанна пожала плечами. Мухин все тер и тер виски руками, потом поднял глаза.

– Вы хотите сказать, что Борисов не сам выпил все эти таблетки? Что он, что его?.. Я на вас точно в суд подам! За клевету. Костя, будешь свидетелем. У меня команда, а не сборище уголовников.

– Подождите, – вмешался Лаврушин. – Может, кто-то из пассажиров такие таблетки принимал? Почему сразу решили, что из-за них человек умер? Константин Венедиктович, вы же знаете своих подопечных?

Усов смотрел на них долгих пять секунд, потом отрицательно покачал головой.

– А в аптечке у вас они есть?

Усов кивнул.

– Посмотрите, это не оттуда? – Жанна вдруг оттеснила Камаева плечом и сделала шаг ближе.

Усов секунду смотрел на нее не мигая.

– Похоже, что так, – нехотя признал он.

– А вы можете сравнить? У вас же наверняка остались еще таблетки. Заодно проверите, не пропало ли что.

– Бред! – Усов отмахнулся от этого предположения как от опасно жужжащей пчелы. – Как они могли пропасть! Слышите? Да и зачем?

Лаврушин перевел взгляд на Камаева, как бы тоже спрашивая: «Зачем?» Жанна рядом переступила с ноги на ногу. Ильяс заметил, как высоко поднялась и опустилась ее грудь: она набирала в легкие воздух, и он понял, что она сейчас скажет такое, что вызовет или бурю, или штормовое предупреждение как минимум. Понял и даже чуть отступил, собираясь насладиться этим зрелищем. Давно ему не попадались люди, умеющие делать выбор.

– Если предположить, что оба спортсмена пили из общей бутылки, после чего один умер, а второй нет, значит, первый вместе с коньяком получил еще и смертельную дозу клофелина.

– Чего она несет? – Федулов вскочил. – Не травил я Борисова! Слышите!

– У вас же был конфликт, – она спросила, но так, без вопросительного знака. – Или я ошибаюсь?

– Не было у меня клофелина или чего там в этих таблетках. Ясно? Геннадий Павлович, видите, на меня сейчас всех собак навешают?

– Уймись, Самсон, – вяло возразил Мухин. – Они пытаются себя оправдать. Вот и придумывают. Но я это так не оставлю. Я дойду до самого… короче, до всех дойду.

В это время вернулся Усов, который незаметно от всех сходил за своим чемоданчиком. Все сразу замолчали. Усов порылся в упаковках, пооткрывал коробочки, потом поднял глаза.

– Все на месте. Ничего не пропало. Вот, – он продемонстрировал прямоугольную упаковку, – тут было два блистера, один на месте, второй, Гена, я тебе отдал. Все.

Мухин медленно опустился на сиденье и сжал виски руками.

– Гена, ты что? – вскинулся Усов. – Опять давление? Ты таблетку принял?

– Не принял, – простонал Мухин.

– Ну-ка быстро.

Мухин пожал плечами, сунул руку в один карман, потом во второй, на лице появилось озабоченное выражение, он еле слышно чертыхнулся.

– Гена? – Усов подался вперед, заглядывая ему в лицо.