Точка опоры

Она вспомнила Питер, "Союз борьбы". Им, кружковцам, не доводилось видеться со Стариком. Они даже не знали ни его подлинного имени, ни фамилии, - он был для них какой-то легендарной личностью. Но в революционном движении девяностых годов уже чувствовалось его глубокое знание марксизма, его эрудиция, его энергия и недюжинный талант организатора и публициста. Она, Вера, узнала, что Старик - это Владимир Ульянов, лишь тогда, когда его отправили в ссылку. Социал-демократы торопили время: скорей бы прошли эти три года! Скорей бы он вернулся в Питер!.. А той порой и ее сослали в Вятскую губернию. Через некоторое время туда дошел написанный Ульяновым "Протест российских социал-демократов"...

И вот сейчас она пойдет к нему, Старику, теперь уже известному под псевдонимом Ленин, к автору боевой брошюры "Что делать?". Как-то он встретит ее? О чем поведет разговор? От робости перед его авторитетом не сказать бы какой-нибудь глупости...

По дороге Мартов не умолкал ни на секунду, и робость Веры перед близкой встречей несколько приутихла.

Владимир Ильич сам открыл дверь.

- Входите. Рад вас видеть. - Долго и горячо жал руку, будто старой знакомой, с которой не виделся много лет, позвал жену: - Надюша, к нам пришли. Это - Вера. А отчество, простите, не знаю.

- Васильевна. А здесь - просто Наташа.

- Отлично. Так и будем звать. А вы, я слышал, из нашего старого "Союза борьбы"? Вот где довелось встретиться с питерской единомышленницей.

И у Веры Васильевны неожиданно повлажнели глаза, как виноградины в росистое утро.

Потом они все, сидя в комнате Владимира Ильича, разговаривали о Питере, о рабочих кружках, о стачках, потрясавших столицу в памятное для них время. У них оказались общие знакомые, о которых было что вспомнить. Тут же и договорились о работе.

- Вот вам ремингтон, - указал Владимир Ильич на пишущую машинку. Осваивайте.

Вера Васильевна подошла к столу; отыскивая нужные клавиши, ударяла одним пальцем. Рычаги били снизу валика. Повернув его, прочла: "В добрый час", похвалила четкий шрифт, сказала, что, если потребуется, может и корректуру читать.

- Великолепно. Корректора нам как раз недостает, - отозвался Владимир Ильич. - А корректура после наборщиков, не знающих русского языка, стала архитрудной. Но вы не робейте - будем помогать.

Была пора обеда, и Владимир Ильич предложил пойти всем в одно маленькое кафе, где подают быстро. Через час уже можно вернуться.

- Знаете, время... Нам никогда его не хватает, - объяснил он.

- Я тоже люблю все делать по часам, - сказала Вера Васильевна.

- Выходит, что и в этом мы - единомышленники!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

1

Димка устала. Два месяца беспрерывных разъездов так измотали ее, что она едва держалась на ногах. Хотелось поскорее выбраться назад в Германию. Хотелось расцеловать мужа и Вольку. Как они там без нее? Здоровы ли? В последние ночи в вагонах ей снились кошмарные сны: вот ее схватили, вот заковывают в кандалы... Даже шею обмотали цепью. Она просыпалась в холодном поту. Сердце готово было разорваться от тревоги и тоски.

В Берлин. Скорее в Берлин...

Но вместо Германии нужно снова мчаться из Смоленска в Киев, - через несколько дней там соберутся агенты "Искры" не только южных городов, но даже из Москвы приедет Грач. Авось до совещания удастся там отдохнуть денек. Хотя едва ли...

Перед отъездом из Смоленска отправила в редакцию частично зашифрованное письмо о том, что второго февраля в Киеве готовится демонстрация. Она приедет туда за два дня, чтобы успеть повидаться с членами комитета...

Киев бурлил.

1-го февраля в драматическом театре был бенефис артистки Пасхаловой. В середине второго акта с галерки посыпались разноцветные листки. В прокламации социал-демократического комитета гневные строки, оттиснутые в типографии, клеймили царизм:

"Прежде русские цари лицемерно утверждали, что власть их опирается на любовь народа. Теперь Ника-Милуша всенародно признает, что правит страной при помощи жандармов, правит кнутом и штыком".

Студенческая листовка заканчивалась стихотворными строчками:

Пойдем к рабочему народу:

В союзе с ним нас ждет успех;

Пойдем за б р а т с т в о, за с в о б о д у,

Пойдем за р а в е н с т в о для всех!

Листовки были расклеены на заборах и домах, разбросаны в цехах фабрик и заводов. Офицеры обнаружили их в казармах пехотинцев. В листовках сообщалось, что демонстрация начнется в полдень.

Город был полон слухов. Рассказывали, что генерал-майор Новицкий вернулся из Петербурга с неограниченными полномочиями, что министр внутренних дел Сипягин, по народному определению - "дремучий дурак", разослал секретный циркуляр: пороть всех демонстрантов податного сословия. Врачам было предписано сообщать жандармскому управлению обо всех, кто обратится за перевязкой. Вечером прибыла с песнями казачья сотня...

Димка знала, что руководить демонстрацией поручено по жребию одному из членов комитета. Она под именем австрийской подданной Марии Козловской поселилась в гостинице "Невская". Из предосторожности комитетчики посоветовали ей не появляться на улицах.