Точка сингулярности

— Миха?! — не верит он. — Так ты же помер в девяносто шестом!.. Нет, в девяносто пятом. Правильно?

Наверно, один только Булкин в целом свете и способен так спокойно уточнять у старого друга, в каком конкретно году тот помер.

— Было дело, — соглашаюсь я, — но теперь, как видишь, вернулся. Смертью смерть поправ.

Булкин морщится и просит:

— Не богохульствуй.

С некоторых пор Юрик считает себя верующим. Ну да и Бог с ним. Каждому — свое. Он уже принял полувертикальное положение. Тупо смотрит одним глазом в телевизор, другим на меня. И я решаю вернуться к тому, с чего начал. Все-таки это очень важно для меня.

— Почему «Стена» у тебя крутится.

— Люблю «Пинк Флойд», — очень просто отвечает Юрка, и на этом мистика кончается.

Начинается чистая бытовуха.

Юркина сестра прервала наш эпохального значения разговор грубым практическим вопросом:

— Завтракать будете?

Для Юрки вопрос оказался непосильно тяжелым, и я сам принял решение, а именно: послать сестру Зинку за пивом. Однако та изящно перевела стрелку на некую девочку Глашу из соседней квартиры и осталась с нами. Девочка Глаша удивила всех небывалой расторопностью — не иначе просто вынула пиво из домашнего холодильника — мы даже кофе заварить не успели, не то что поговорить. Юрка с первой бутылки заметно повеселел, даже согласился взять в руки гитару по случаю внезапного прибытия с того света старого друга Михи Разгонова и исполнил несколько песен из числа моих любимых. Я чуть не прослезился (кроме шуток), вспоминая свою недавнюю, но теперь безнадежно далекую прежнюю жизнь. А Булкин все-таки жутко талантливый парень, мелодии его за душу берут всерьез, и каждый раз до соплей обидно, что не звучат эти песни по всем каналам, а звучит всякая хорошо проплаченная дребедень. Эх! Надо будет этим заняться… Вот как только разгребем наши дела, честное слово, Юрик, вложу в тебя деньги, в смысле, в твою раскрутку, хорошие деньги вложу, они у меня есть, правда, этим заниматься надо, нельзя просто кинуть на счет и все, или, упаси Господь, наличными на стол брякнуть. Понимаешь?

Я и не заметил, в какой момент мысли мои плавно перешли в озвученный монолог.

Юрка кивал, не слишком веря этим сумбурным речам, но что-то явно мотал себе на похмельный ус, вычленял из потока откровений какой-то рациональный стержень. Он ведь так и не спросил у меня, кем же я стал в своих германиях и америках, сам факт перемещения разгоновского бизнеса за границу его не удивлял, тем более перемещения «посмертного». А я, в свою очередь, отчетливо видел, что у нашего музыкального фантаста и фантастического музыканта все более или менее по-прежнему. Юрий Булкин — звезда томской величины. Яркая, но издалека не видно, как синий станционный огонь. И все так же разрывается он между литературой и песнями, между деньгами и творчеством, между детьми (двое сыновей-школьников) и женщинами (одна моложе другой, тоже почти школьницы)…

От второй бутылки Булкина повело, он стал клевать носом и жалобно выклянчивать себе право прилечь ну хотя бы на часок, а потом, мол, сгоняем за водкой и начнем все по новой!

Я ни с чем не спорил, только попросил пустить меня за компьютер, заранее уточнив, что к интернету Юрка подключен.

— Пока ты спишь, я делом займусь. Нет возражений?

Возражений не было.

А рыженькая Зина пошла до магазина. Действительно так (просто вспомнился вдруг какой-то детский стишок). В общем, я остался практически в гордом одиночестве и с чистой совестью нырнул в виртуальный мир. Для начала, полазив по непривычным кнопкам русскоязычного меню, направил два сообщения-тире-запроса Вербе и Тополю — мог бы и позвонить, но вот захотелось изъясниться в письменном виде — писатель как-никак! Происходящее в Москве оставалось для меня весьма туманным, и я жаждал разъяснений, дабы не вляпаться ещё раз, как с новосибирскими военными летчиками. На штаб-квартиру ИКСа в Майами выходил через свой запасной мюнхенский сервер, и перехват информации, проходившей по безумному маршруту: Майами — Мюнхен — Москва — Томск был крайне маловероятен, тем более, что все необходимые данные я предполагал получить в закодированном виде, а программу-дешифратор скачивал с тщательно защищенного сервера в Колорадском Центре Спрингера. Более того, включалась эта программа вообще специальной командой, вовсе нигде не записанной, существовавшей только в моей голове. Соблюдя все эти условия обеспечения безопасности, я, наконец, получил от Тополя и Вербы полное согласие на сеанс компьютерной связи, и мы перешли к общению в реальном времени по «аське», то бишь по ай-си-кью.

— Ты готов вылететь в Москву в ближайшие несколько часов? — спрашивала Верба.

— А я, как пионер, всегда готов.

— Оружие? Техника? Состояние здоровья? Все в норме?

— Абсолютно, — подтверждал я.

— Тогда получи гостинчик на дорогу и желаю удачи!

— А поцеловать? — обиделся я.