Точка сингулярности

По лицам их я прочел теперь уже однозначно: это не Москва. Но следует отдать должное дисциплине и режиму секретности в этой воинской части — не один из них не брякнул: «Дык это ж Урюпинск!»

Ладно, в любом случае инициативу я перехватил.

— Ребята, земляки, ради Бога! Умоляю вас, если это не Москва, срочно наберите номер на моей трубке: всего две кнопочки — звездочку и тройку. И скажите простую фразу: «Малин прилетел не в Москву». Это очень важно. Вы себе не представляете, насколько это важно, мужики!

Под натиском эмоций и аргументов полковник таки взял в руки мою трубочку. В конце концов, ему ведь тоже хотелось выяснить, в чем дело. Шпион, да ещё прилетевший не туда, — это вообще роскошный вариант. Но уверенность, с которой я держался, его настораживала. Он уже чувствовал: все не так просто. Повышение по службе может очень лихо обернуться взысканием. И, тем не менее, полковника неплохо учили в его академии. Он мигом сообразил, что должен ответить:

— Никаких кнопочек. Диктуйте номер.

«Пять баллов, — подумал я. — придется диктовать. Конечно, опытный контрразведчик не станет передавать мою информацию по моему секретному номеру, услуга — только в обмен на услугу. Ну, извини, Леня Вайсберг, плохо ты организовал мой перелет, так теперь пожертвуй своим номером. Да, это стоит денег, да, это волынка. Но придется номер менять. А может и не только номер, Леня. Что же все-таки происходит, ядрена вошь?!»

Я выдержал театральную паузу, чтобы сохранить достоинство и продиктовал необходимые цифры, которые полковник тщательно записал на листке отрывного блокнота. Он так старательно это делал, что у меня даже сложилось впечатление, будто он их учит наизусть — вдруг я сразу после звонка кинусь вперед, выхвачу листок и съем его.

Вайсберг ответил почти мгновенно и почти тут же начал орать. Я не разбирал слов, но голос его слышал даже с пяти шагов. По лаконичным ответам полковника я понял, что они торгуются из-за персоналий в руководстве ФСБ (типа «А ты Гриню знаешь? Нет? Ну и не пугай тогда своими бандитами!») Наконец им удалось найти консенсус в виде двух фамилий, знакомых обоим, быстро была выбрана кандидатура посимпатичнее, и торжественная смычка состоялась.

Я шумно выдохнул, сел и попросил вернуть мне сигареты, поклявшись что в них нет ни миниатюрных гранат, ни яда, ни даже диктофона.

И все-таки полковник предложил мне свои.

— Спасибо, — сказал я, вытягивая из его упаковки штучку «Мальборо». — Значит, и в вашем захолустье тоже теперь нет проблем с американскими сигаретами?

Расчет был верен. На захолустье полковник сразу обиделся и буркнул:

— Сами вы из тьмутаракани. А это Новосибирск.

— Ни фига себе! — присвистнул я.

— А для таких невидимок, — улыбнулся майор, который меня задерживал, — что Киев-Москва, что Киев-Новосибирск — все едино, только разогнался — уже садиться! А наши «Су» ещё быстрее летают, — добавил он патриотично.

Я не стал спорить, Мы уже помирились, да и не копенгаген я в военных самолетах.

Через час за мной прислали машину — потрепанную черную «Волгу» — и отвезли в нормальный гражданский аэропорт Толмачёво. Там меня ждал суетливый маленький человечек неопределенного возраста с добрыми и печальными глазами, представившийся Геннадием, бывшим сотрудником сибирского регионального отделения РИСКа, а ныне служащим налоговой полиции. С образом налогового полицейского он у меня никак не монтировался — ему бы заместителем главного редактора какой-нибудь газеты: обаятельный, вечно в движении и тыща слов в минуту в сочетании с убеждающим взглядом. В общем, я проникся к нему симпатией и даже сочувствием, он ко мне тоже, но вариант посидеть у него в конторе до выяснения обстоятельств казался крайне скучным. И поскольку Геннадий ни на чем не настаивал, а к тому же заверил, что здесь, в Новосибирске никакая опасность мне не угрожает, я и предпочел записать его телефон на всякий пожарный, после чего остаться наедине с самим собой.

— Нет, погодите, — вдруг с горячностью возразил мой новый соратник, — я все-таки должен знать, где вас найти в случае чего.

— Бог мой, но я же постоянно на связи! Неужели этого мало? Город у вас, конечно, большой, есть где помотаться, но с другой стороны — сколько времени потребуется, чтобы из любой его точки дотрюхать до аэропорта?

Геннадий задумался. Потом спросил:

— И все же, где вы думаете… мотаться?

— Ну, где? — замялся я. — По кабакам наверно. Просто по улицам, может, в музей какой-нибудь схожу, или в театр.

— А Горбовский говорил, что у вас в каждом крупном городе есть друзья или знакомые.

— Были, — согласился я. — И в Новосибирске был один, но лет пять назад рванул в Новую Зеландию, да так там и остался. Вот если бы этот фриц, кстати, его действительно звали Фриц, посадил меня в Томске…

— А Томск здесь недалеко, — с поистине сибирской небрежностью сообщил Геннадий.

И я решил, что он сейчас добавит: «Не больше тысячи километров». Но он ничего не добавил, и я был вынужден спросить:

— Недалеко — это сколько?

— Триста тридцать два километра, — ответил он с военной пунктуальностью.