Точка соприкосновения

— Тогда я рада, что судьба подбросила тебе малыша, — засмеялась Анжела, и я потрясенно посмотрела на нее, не понимая, чему она радуется. — С таким отношением к мужчинам ты бы осталась старой девой: сначала учеба, потом практика, потом ты искала бы хорошую работу и отвела бы время на рост карьеры — оглянуться бы не успела, а уже морщины. Стала бы выбирать мужа, а вокруг одни толстопузые и лысые очкарики-докторишки, страдающие «зеркальной» болезнью. Тогда бы ты вспомнила Эдварда! Тебе повезло, что ты подцепила его именно сейчас… И кстати, — от описанной подругой картины смеялась не только она, но уже и я, — тебе не кажется, что вы с Эдвардом поменялись местами? Обычно это парни не желают жениться, а девушки обижаются, у вас же все наоборот — в вашей паре именно ты ведешь себя как мужик, избегающий ответственности. И это было бы смешно, если бы не было так грустно: Свон, уж не боишься ли ты серьезных отношений? Может, тебе пора сходить к психоаналитику?

На этом вопросе смеяться мне резко расхотелось: в словах подруги был смысл. С самого детства отец и мать внушали мне, что я особенная, и мои успехи в учебе лишь усугубляли их завышенные ожидания. Было очевидно, что я закончу с отличием и школу, и университет лиги Плюща, поэтому мне так сложно было принять простую истину: в глубине души я самая обычная девчонка, мечтающая о самых простых и доступных вещах, желающая просто радоваться жизни, а не корпеть над учебниками день и ночь.

И даже если часть моих желаний оказалась более чем примитивной, то в этом не было ничего предосудительного, ведь все мы — люди, а не машины. Я слишком боялась разочаровать родителей и выглядеть перед обществом «как-то не так», вот и не позволяла себе ничего «лишнего».

Да еще мама, начиная с моих лет девяти, постоянно выказывала вотум недоверия всем мужчинам, называя их эгоистичными и равнодушными тварями. Ей повезло встретить Фила, и она переменила свое отношение, но к тому времени мне было уже шестнадцать лет и на подкорке отложилось многое из сказанного.

Вдоволь насмотревшись на несчастную, страдающую от очередного бросившего ее ненадежного мужчины Рене за все свое детство, я автоматически начала относиться к потенциальным бойфрендам точно так же, заранее вешая на них ярлыки плохишей. Я не могла довериться мужчине, и дело было не в Эдварде, а во мне… Вполне вероятно, что я и серьезного бы к себе не подпустила — как это и получилось чуть ранее с Джейкобом и другими кандидатами. И осталась бы, как заявила Анжела, старой девой, мучаясь воспоминаниями об упущенной возможности быть с Эдвардом.

У меня были проблемы. И с самооценкой, и с доверием. И с постройкой серьезных отношений. Я сама создала эту пропасть между нами, о которой говорил ночью Эдвард. Боясь обжечься, не подпускала его к себе. И если бы не беременность, вероятно, не подпустила бы никогда…

— О чем ты так задумалась, что не слышишь меня? — передо мной проявилось улыбающееся лицо Анжелы, а я почувствовала, как к горлу подкатывает кислый ком.

— Меня сейчас стошнит… — живот скрутило, мир потемнел.

Я едва ощущала, как подруга ловко стянула с моей головы платье и потащила в туалет. Там мы и увидели это: багровые полосы на моих ногах, испачкавшие светлое нижнее белье…

Точка соприкосновения. Глава 18

Глава 18

Я потеряла счет времени и количества капельниц, лежа на узкой больничной койке больше суток без сна. Сначала меня осматривали врачи; чаще всего появлялся Карлайл. Они говорили об угрозе, спорили о предлежании или отслойке плаценты и обсуждали варианты лечения. Несмотря на их усилия, кровотечение продолжалось, и это означало только одно…

Странно, но вместо облегчения я испытывала горечь утраты, будто за этот месяц успела привязаться к не рожденному малышу и примерить на себя роль его матери. Ненависть к себе и слезы были постоянными моими спутниками в течение долгих часов, пока я грызла себя изнутри, считая, что — хоть я и не была религиозной — это Бог наказал меня за мысли избавиться от ребенка. А заодно и за все сомнения по поводу материнства. Даже возникшие в городе пересуды насчет моего «внезапного» положения не пугали так, как страх потерять ребенка.

А Эдвард? Ему теперь незачем было жениться на мне… Да и я — вряд ли этого хотела, верно? Можно будет забыть о проблемах, погрузиться с головой в учебу — это было именно то, чего я всегда хотела. А о половых отношениях придется забыть — я не мечтала попасть в подобную ситуацию снова. Ни высчитывание безопасных дней, ни презервативы, ни даже гормональные таблетки не давали стопроцентной защиты от беременности…

— Ну что ты, Белла, — попытался утешить Карлайл, заметив мои непрошеные слезы, — все будет хорошо.

— Не думаю, — сожалея, что доктор Каллен увидел мое состояние, отворачивала я голову, запоздало подавляя чувства.

Но отец Эдварда уже присел на стул рядом с кроватью, чтобы поговорить, и скрыться стало некуда.

— Не расстраивайся, Белла, — уговаривал он. — Ты должна быть свежей и красивой на церемонии, а не замученной и с красными опухшими глазами.

Я удивленно посмотрела на доктора Каллена.